Публикуем очередной вопрос, поступивший в нашу рубрику «Вопрос историку» и развернутый ответ на него. Вопрос касается искаженной интерпретации фактов о начале Первой мировой войны в книге митрополита Тихона (Шевкунова).
Вопрос:
Читаю книгу митрополита Тихона (Шевкунова) и нахожу многие параллели, цитата:
«Утром 30 июля Николай Александрович отправляет очередную успокоительную телеграмму кайзеру, в которой сообщает, что направляет в Берлин для поисков умиротворения ситуации своего личного представителя, генерала Татищева. Одновременно из Берлина в Вену уходит указание успокоить австрийцев. И вдруг — в 14 ч. 10 мин. — в Петербург приходит шифровка от русского посла в Берлине: Германия начала мобилизацию. Что означало прямую подготовку к скорой войне! В русском Генштабе паника. Глава МИД Сазонов требует аудиенции у Императора. После часовой беседы он убеждает Николая II в неизбежности войны (что было абсолютной правдой) и как следствие — в необходимости для России всеобщей мобилизации. Ровно в 16:00 с тяжелым сердцем Государь отдает приказ.
Проходит еще некоторое время, и выясняется, что тревога была ложной! Газетная статья, из которой русский посол узнал о немецкой мобилизации, оказалась «уткой»! Но дело было сделано. Несложно догадаться, кто столь виртуозно устроил эту чудовищную провокацию…
В Германии начало мобилизации в России расценили как акт агрессии. И теперь уже у Вильгельма не было пути назад. Накачанное милитаристской пропагандой, немецкое общество требовало решительных действий от своего кайзера».
Вопрос, нужна ли была такая поспешность Сазонова, нельзя ли было перепроверить газетную статью и можно ли было отсрочить или смягчить начало Первой мировой? Мы сейчас не повторим такую же импульсивную ошибку?
Ответ кандидата исторических наук, профессора Московского государственного университета технологий и управления им. К.Г. Разумовского П.В. Мультатули:
Трактовка фактов, приведенная выше, не соответствуют истине. 16 (29) июля Император Николай II предложил кайзеру передать австро-сербский вопрос Гаагской конференции, «чтобы избежать кровопролития». В тот же день Вильгельм II направил Царю телеграмму, в которой утверждал, что Австрия не стремится к каким-либо территориальным завоеваниям за счёт Сербии. «Поэтому, — писал кайзер, — я считаю вполне возможным для России остаться только зрителем австро-сербского конфликта и не вовлекать Европу в саму ужасную войну, какую ей приходилось видеть». 16 (29) июля Россия перед лицом мобилизации Австро-Венгрии, объявила всеобщую мобилизацию. Но телеграмма кайзера, в которой тот давал новые надежды на мирные переговоры, побудила Государя её остановить. Когда вечером 16 (19) июля начальник мобилизационного отдела ГУГШ генерал С.К. Добровольский прибыл на главный телеграф для отправки телеграммы о всеобщей мобилизации, его вызвал по телефону генерал Н.Н. Янушкевич, который передал приказ Императора Николая II не отправлять телеграмму. Общая мобилизация была заменена Царём частичной. Когда кайзер узнал о мобилизации русских войск на австро-венгерской границе, он был взбешён. «И это мера защиты от Австрии, — вскричал он, — которая не собирается нападать на него! Я не мог предвидеть, что Царь встанет на сторону бандитов и цареубийц, не считаясь с возможностью вызвать войну в Европе».
Государь решил послать в Берлин графа И. Л. Татищева, преданного и умного сановника, которого хорошо знал император Вильгельм. Татищев должен был отвезти письмо царя, которое тот написал кайзеру 17 (30) июля: «Дорогой Вилли. Посылаю к Тебе Татищева с этим письмом. Мнение России следующее: убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги есть ужасное преступление, совершённое отдельными сербами. Но где доказательства того, что сербское правительство причастно к этому преступлению? Увы! Мы знаем из многих фактов, что часто нельзя относиться с полным доверием к результатам следствия или решению судебных властей, в особенности, если к делу примешиваются политические причины».
16 (29) июля германский посол Ф. Пурталес на аудиенции у Сазонова зачитал телеграмму Т. фон Бетмана-Гольвега, в которой тот в резкой форме потребовал от России немедленного прекращения всех военных приготовлений. «В противном случае, — говорилось в телеграмме, — Германии придется объявить мобилизацию, а в таком случае с ее стороны немедленно последует нападение». «Теперь у меня нет больше сомнений истинных причин австрийской непримиримости», — бросил С.Д. Сазонов Ф. Пурталесу, прослушав текст телеграммы.
17 (30) июля Вильгельм II направил Николаю II телеграмму, в которой сообщал, что «графу Пурталесу было предписано обратить внимание Твоего правительства на опасность и серьёзные последствия, которые может повлечь за собой мобилизация. То же самое я говорил в моей телеграмме Тебе. Австрия мобилизовала только часть своей армии и только против Сербии. Если, как видно из Твоего сообщения и Твоего правительства, Россия мобилизуется против Австрии, то моя деятельность в роли посредника, которую Ты мне любезно доверил и которую я принял на себя по Твоей усиленной просьбе, будет затруднена, если не станет совершенно невозможной. Вопрос о принятии того или другого решения ложится теперь всей своей тяжестью исключительно на Тебя, и ты несёшь ответственность за войну или мир».
Тем временем, действия России по спасению мира не прекращались ни на один день. 17 (30) июля С.Д. Сазонов направил послу в Германии С.Н. Свербееву телеграмму, в которой поручал ему сообщить Берлину, что «если Австрия, признав, что австро-сербский вопрос приобрёл европейский характер, заявит о своей готовности исключить из своего ультиматума пункты, нарушающие суверенные права Сербии, Россия обязуется прекратить свои военные приготовления». Позже С.Д. Сазонов вспоминал: «Едва ли было возможно Великой Державе дать большее доказательство своего миролюбия, чем то, которое заключалось в предложенной мною графу Пурталесу формуле». Сазонов при этом подчёркивал, что мог сделать такое предложение Пурталесу только потому, что «я знал, что в глазах Государя единственным пределом уступчивости и примирительности служили честь и жизненные интересы России». Но Австрия сходу отвергла русское предложение.
17 (30) июля Николай II принял в Царском Селе С.Д. Сазонова и передал ему для прочтения последнюю телеграмму Вильгельма. «Он требует от меня невозможного, — сказал Государь. — Он забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской и теперь требует прекращения нашей, не упоминая ни словом об австрийской. Вы знаете, что я уже раз задержал указ о мобилизации и затем согласился лишь на частичную. Если бы я теперь выразил согласие на требование Германии, мы стояли бы безоружными против мобилизованной австро-венгерской армии. Это — безумие».
Сазонов заявил: «Я считаю, что война неизбежна». Министр, ссылалась на военных, убеждал Государя объявить немедленно всеобщую мобилизацию. Император срывающимся голосом ответил: «Подумайте об ответственности, которую Вы предлагаете взять на себя. Это приведёт к гибели сотен тысяч русских людей». Сазонов ответил, что на Государя не ляжет ответственность за драгоценные жизни, которые унесёт война, так как он этой войны не хотел, ни он сам, ни его правительство. В противном случае, добавил Сазонов, Германия станет хозяйничать на Балканах, а Россия будет опозорена. Воцарилось тягостное молчание. Наконец, Николай II сказал: «Вы правы. Для нас ничего не остается, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба моё приказание о мобилизации».
С.Д. Сазонов вспоминал впоследствии: «В тяжёлые дни, предшествовавшие войне с Германией, когда уже всем было ясно, что в Берлине было решено поддержать всей мощью притязания Австрии на господство на Балканах и что нам не избежать войны, мне привелось узнать Государя со стороны, которая при нормальном течении политических событий оставалась малоизвестной. Я говорю о проявленном им тогда глубоком сознании его нравственной ответственности за судьбу России и за жизнь бесчисленных его подданных, которым европейская война грозила гибелью. Этим сознанием он был проникнут весь, и им определялось его состояние перед началом военных действий». Вечером 17(30) июля Государем была объявлена всеобщая мобилизация.
Между тем, скрытая всеобщая мобилизация началась в Германии до получения там сведений о русской всеобщей мобилизации. Начальник Большого штаба генерал Мольтке отдал о ней приказ в 7 часов 45 минут утра 18(31) июля, а сведения о начавшейся мобилизации в России поступили в Берлин только в 11 часов 40 минут. Таким образом, и в этом вопросе Берлин по обыкновению лгал, а информация о германской мобилизации была получена русским правительством не из «газетной утки», а из точных источников из Берлина.
18 (31) июля в Берлине было сделано официальное объявление, «что ныне предстоит германская мобилизация, в случае если Россия не прекратит через 12 часов своих военных мероприятий и не даст об этом определённых объяснений». Одновременно Николаю II была направлена очередная телеграмма кайзера Вильгельма: «Европейский мир ещё может быть сохранён, если только Россия согласится приостановить военные приготовления, угрожающие Германии и Австро-Венгрии». 18 (31) июля 1914 г. германский посол граф Ф. фон Пурталес по его просьбе был принят императором Николаем II в Петергофе на Нижней даче. Царь встретил германского посла весьма дружественно и спросил его, не имеет ли он каких-либо поручений из Берлина? Пурталес сообщил Государю, что император Вильгельм II поставлен в очень тяжёлое положение опубликованием указа о всеобщей мобилизации русской армии. Пурталес подчеркнул: для Германии «мобилизация означает угрозу и вызов», а также является «оскорблением Его Величества Германского Императора». Позже посол вспоминал: «Царь спокойно выслушал меня, не выдавая ни малейшим движением мускула, что происходит в его душе… У меня получилось впечатление, что мой Высокий собеседник либо в необычайной манере одарён самообладанием».
Пурталес пытался доказать, что единственное, что может предотвратить ещё войну, это отмена русской мобилизации. На это Николай II возразил, что отданные приказы невозможно отменить, и что посол должен был бы это знать сам, как бывший офицер. Затем император в более жёсткой форме указал Пурталесу, что Германия должна оказать сильное давление на Вену. Пурталес заверял Николая II, что такое давление Берлином оказывается, но оно не может носить насильственный характер в отношении союзницы. Затем германский посол ещё раз повторил своей мнение, что примирение в Европе невозможно, если Россия не отменит своей мобилизации. На это Царь ответил, что в таком случае помочь может лишь Господь Бог. Беседуя с Пуратлесом, Николай II уже знал из сообщений посла в Берлине С.Н. Свербеева, что мобилизационные меры «в Германии против нас на полном ходу». Около 17 часов следующего дня − 19 июля (1 августа) – Пурталес снова по его просьбе был принят в здании МИД на Дворцовой площади С.Д. Сазоновым. После очередного отказа Сазонова на требование Пурталеса отменять мобилизацию, посол дрожащими руками передал ноту германского правительства, в котором от имени императора Вильгельма II объявлялась война России.
В 22 часа 55 минут Николай II получил последнюю телеграмму от императора Вильгельма II: «Вчера я указал Вашему правительству единственный путь, которым можно избежать войны. Несмотря на то, что я требовал ответа сегодня к полудню, я ещё до сих пор не получил от моего посла телеграммы, содержащей ответ Вашего правительства. Ввиду этого я был принуждён мобилизовать свою армию. Немедленный, утвердительный, ясный и точный ответ от Вашего правительства − единственный путь избежать неисчислимых бедствий. Я должен просить Вас немедленно отдать приказ Вашим войскам ни в коем случае не пересекать нашей границы. Вилли».
Таким образом, император Вильгельм хотел, чтобы Россия отказалась от мобилизации, предоставила возможность Австро-Венгрии расправиться с Сербией и наблюдала при этом мобилизацию германской армии. Последняя телеграмма кайзера была послана с опозданием и пришла в Петергоф уже после объявления Германией войны России. На подлиннике телеграммы рукой Императора Николая II написано: «Получена после объявления войны».
Вильгельм II хорошо осознавал, что его действия в отношении России являются прямой агрессией. Его неуклюжие попытки самооправдания и лживые обвинения, какие им были предприняты после нападения на Россию, лишь подтверждают это. 20 июля (2 августа) 1914 г. император Вильгельм довёл до всех своих дипломатических представителей то, что он отдал приказ о мобилизации − «вследствие внезапного нападения, произведённого русскими войсками на германскую территорию. Таким образом, Германия находится в состоянии войны с Россией«. Под этим сообщением Государь лаконично написал: «И тут ложь».