Петр Дмитриевич Барановскиий был уникальным, штучным человеком, — архитектором, искусствоведом, реставратором, редчайшим знатоком и ценителем русской культуры. Именно ему мы обязаны сохранением множества величайших памятников, беспощадно и с остервенелой одержимостью уничтожавшихся во времена 70-летнего большевистского нашествия. Именно он стоял у истоков создания музея-заповедника «Коломенское», уберег Спасо-Андроников монастырь от уничтожения. Он заработал прозвище Аввакума ХХ века, а также ангела-хранителя, который сберег русское церковное зодчество. Есть легенда, что именно Барановский предотвратил уничтожение собора Василия Блаженного, за что и был осужден по 58 статье и сослан в исправительно-трудовой лагерь.
Родившийся в простой крестьянской семье, Барановский рано обратил на себя внимание своими редкими дарованиями. После окончания школы, в 1911 году он отправляется в Белокаменную, где поступает в Московское строительно-техническое училище. А уже в 1912 двадцатилетний Петр Барановский берётся за проект восстановления Болдинского монастыря под Дорогобужем, возведенного знаменитым русским зодчим Федором Конем. За свой труд юный энтузиаст награждается золотой медалью Русского археологического общества. По завершении обучения в училище Барановский вступает в должность помощника архитектора на Тульском чугуноплавильном заводе, при Управлении строительства Среднеазиатской железной дороги в Ашхабаде. Тем не менее, он не оставляет своё образование и одновременно учится на искусствоведческом факультете Московского археологического института. С началом Великой (Первой мировой) войны, он мобилизуется в инженерную дружину, где в офицерском звании подпоручика служит начальником команды, строящей укрепления и фортификации на Западном фронте. Наступление смутных времен, февральский и октябрьский перевороты не помешали Барановскому проводить исследования, обмерять, фотографировать, частично реставрировать или хотя бы разрабатывать проекты восстановления и обновления памятников русского зодчества в Ростове Великом, Мологе, Угличе, Звенигороде, Архангельском, селе Елизарове Ярославской области и при этом регулярно участвовать в больших экспедициях по русскому Северу. За свою долгую и напряженную жизнь подвижника культурного наследия Барановский совершил десять экспедиций на Русский Север — по Беломорскому побережью, Онеге, Северной Двине, Пинеге, в Новгород, на Соловки, в Карелию.
Окончив с золотой медалью весной 1918 года Московский археологический институт, он пишет диссертацию об ансамбле памятников Болдинского монастыря. Возвратившись в 1918 году с фронта, Барановский сразу же предлагает властям проект освобождения остатков Китай-города от варварски искажавших его пристроек. Осенью того же года он становится одним из инициаторов начала восстановления уникальных памятников ярославского Спасо-Преображенского монастыря, разрушенных, разоренных и сожженных в ходе братоубийственной гражданской войны. Приблизительно тогда же Барановский знакомится с И. Э. Грабарем, проводившем в Кремле крупные реставрационные работы. Грабарь вводит Петра Дмитриевича в состав кремлевской реставрационной комиссии. Как только выдается возможность, Барановский приступает к реставрации своего любимого на тот момент объекта — церкви Богоявления в Болдино.
Параллельно своей многогранной деятельности, он находит возможность вести преподавательскую работу в Московском университете, одновременно с этим занимаясь реставрацией Спасо-Преображенского монастыря и Митрополичьих палат в Ярославле. В 1921 году Барановский отправляется в свою первую поездку на Русский Север. Там он изучает многочисленные памятники архитектуры. Эту свою рискованную, полную опасностей поездку-экспедицию он осуществляет в одиночку, да ещё по стране, в которой продолжаются бои незавершенной гражданской войны. В качестве платежного средства при нем была главная «валюта» тех лет — мешок с солью, благодаря которому ему удавалось найти крышу над головой, подрядить телегу или лодку, получить какую-то необходимую физическую помощь. Неутомимый, как вечный двигатель, Барановский путешествовал, обмеряя и описывая церкви и другие старинные постройки, собирая и накапливая бесценный материал и опыт. Много позднее часть обнаруженных им в этих путешествиях памятников русского деревянного зодчества была спасена от гибели и перевезена в нынешний музей-заповедник Коломенское.
В начале смутных 1920-х годов подмосковном селе Коломенском располагалась сельскохозяйственная коммуна. Старинные зданиях были приспособлены под конюшни, свинарники, овощехранилища, сараи, общежития для рабочих. Барановский, являясь первым директором музейного комплекса, занимал маленькую комнатку в общежитии над конюшней. Тем не менее ему удалось и в этих, мягко говоря, малоподходящих условиях сформировать собственную школу реставрации и воспитать учеников, продолжателей его дела.
Он нередко рисковал жизнью, неоднократно срывался с высоких кровель и падал со строительных лесов. А в 1924 году верующие чуть не убили Барановского, когда он занялся реставрацией церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи в Коломенском. Он пытался вернуть ей исторический облик, но церковная община усмотрела в его действиях попытку осквернения святыни. Как бы там ни было, реставрация продолжалась, а Петра Дмитриевича за бескорыстную преданность делу назвали Аввакумом ХХ века.
Барановский сумел составить точное научное описание взорванного Чудова монастыря в Кремле и был последним человеком, покинувшим монастырские стены перед сносом. Попутно он умудрился вынести из обреченной обители мощи митрополита Алексия. Потом он отреставрировал храм Казанской Божьей Матери на Красной площади, разрушенный и брошенный после уличных боёв осени 1917 года. Храм все-таки снесли, но во время его восстановления в 1990-е годы архитекторы пользовались подробными и точными чертежами Барановского, что помогло воссоздать храм не как муляж, а как исторически достоверную реконструкцию.
Большое количество бесценных архитектурных шедевров и памятников истории, как то: собор Василия Блаженного, Крутицкое подворье, Спасо-Андроньевский монастырь (где позднее был открыт знаменитый ныне музей Андрея Рублева), Пафнутьево-Боровский монастырь, Соловецкий монастырь — все это уцелело лишь благодаря реставрационным мероприятиям Барановского, осуществленных им в разное время. Невозможно перечислить все памятники, сохраненные благодаря его неиссякаемому энтузиазму, проявленному при их защите на огромных просторах от русского Севера, Украины и Белоруссии, до далекого Азербайджана. На территории Николо-Корельского монастыря Барановскому удалось обнаружить и спасти от разрушения уникальный архитектурный памятник — проездную башню, позже перевезенную в Коломенское и ставшую жемчужиной всей экспозиции русского деревянного зодчества.
Понятно, что Коломенское для Барановского, стало, что называется, «любимым дитём». Коллекцию Коломенского музея он собирал буквально по крупицам. Основой фондов древнерусской живописи стали десятки старинных икон, спасенных им в 1927 году из разоренного храма в маленьком селе Ознобишино. После начавшегося в 1929 году массового сноса церквей он бесконечно мотался по Подмосковью, стараясь спасти что только можно: старинные образа, оклады, мозаики, церковную утварь и прочие культовые предметы, украшавшие русские храмы. Одного только белого камня с художественной резьбой Барановскому удалось собрать более 4000 единиц хранения. Он восстанавливал архитектурные памятники Коломенского с предельной деликатностью и бережливостью, при этом решительно освобождая их от чужеродных наслоений, искажающих первоначальный замысел ради достижения стилевой и исторической аутентичности.
Как истинный сын русского народа Барановский не мог не отразить его судьбы. В 1933 году его арестовывают по обвинению в антисоветской пропаганде и деятельности с дальнейшим отправлением в сибирские лагеря. Как раз перед арестом Барановский узнал о планах советского руководства по сносу Покровского собора на Красной площади. Из-за ссылки прервалось дело жизни Петра Дмитриевича. Доставленный в Коломенское из Архангельска усилиями Барановского домик Петра I (1702 г. постройки) собирали уже без него и со значительными нарушением в детально прописанном им плане реставрации. А едва не погибшая в пути на тонущей барже башня Сумского острога так надолго и осталась несобранной в запасниках музея, где и пролежав вплоть до наших дней.
Однако даже находясь в ГУЛАГе, Барановский своей прямотой, честностью и изобретательной трудоспособностью сумел снискать уважение лагерного руководства. Являясь ЗК, осужденным по зловещей 58 статье, он был назначен заместителем начальника строительной части Мариинского лагеря в Кемеровской области и в этой своей должности продолжил строить музеи. К примеру, один из построенных им в то время объектов — здание Сельскохозяйственного музея в Мариинске, было возведено в точном соответствии с канонами древнего русского деревянного зодчества. Редкий случай, но Барановский, осужденный за антисоветскую деятельность был досрочно освобожден с формулировкой «За доблестный труд». Тем не менее, это не давало ему, как человеку, вышедшему из заключения, права проживать в столице и ближнем Подмосковье. Пришлось ему устраиваться за «101 километром», в городе Александрове, где он занялся восстановлением резиденции Ивана Грозного и, параллельно, построек Троице-Сергиевой Лавры.
Лишь в 1938 году Петру Дмитриевичу удалось вернуться в Москву и получить должность архитектора-консультанта Государственного Исторического музея.
Тучи над головой подвижника между тем не развеивались. В любой момент он мог быть арестован повторно, как и многие из тех, кто вернулся из заключения будучи осужден по 58 статье. В архивах сохранились доносы некоего бдительного и сознательного гражданина Беляева, сообщавшего в компетентные органы, что в музейном комплексе Коломенское практически не ведется антирелигиозная пропаганда, и вина за это недопустимое упущение полностью лежит на разоблаченном враге народа Барановском, уже отбывавшем ранее наказание за антисоветскую деятельность. Бдительный товарищ Беляев негодовал по поводу того, как уже раз изобличенный враг народа мог быть допущен к идеологическим учреждениям, каковым является музей. Архитектор избежал нового ареста исключительно благодаря весьма срочному и своевременному отъезду в Азербайджан, где он продолжил заниматься любимым делом — научной реставрацией.
Все изменила война, оставившая на территории СССР чудовищные разрушения. Уникальный опыт Барановского в области реставрации в этой исторической ситуации оказался бесценным. В 1943 году Барановский включается в Комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, занимаясь направлением, связанным с пострадавшими историческими памятниками. После победного окончания войны он продолжил свою реставрационную работу. 35 лет своей жизни уже немолодой Петр Дмитриевич посвятил восстановлению Крутицкого подворья в Москве. В 1966 году Петр Барановский становится одним из основателей ВООПИК, общества, возводящего дело всей его жизни — охрану памятников, на уровень государственной политики.
Почти полностью ослепший Петр Дмитриевич Барановский провел последние годы своей жизни в Больничных палатах Новодевичьего монастыря. В его маленькой, неприхотливой комнатенке хранились папки с описанием десятков памятников архитектуры, многие из которых сохранили свой достоверный облик лишь в драгоценном архиве реставратора-подвижника, щедро и бескорыстно делившегося своими материалами с продолжателями дела его жизни. Петр Дмитриевич Барановский скончался в 1984 году, в возрасте 92 лет. Вместе с супругой Марией Юрьевной Барановской он похоронен в Донском монастыре в Москве. Памятные доски с именем этого удивительного человека установлены на Дворцовых воротах Коломенского, а также на стенах Крутицкого подворья в Москве.
Илья Рябцев