Секретный доклад военному министру Франции Л. Барту руководителя французской военной миссией на юге России генерала А. Бруссо о событиях в Крыму в период с 6 ноября пo11 ноября 1920 г. и о причинах поражения Русской армии генерала П.Н. Врангеля
Часть 1
Французская военная миссия на Юге России.
NQ 123/R
В море, 17 ноября 1 920 г.
Руководитель миссии генерал Бруссо
г-ну Военному министру.
(Генштаб, 2-е бюро)
Имею честь доложить Вам о событиях, произошедших с момента направления мною последних рапортов и телеграмм. Как я уже Вам излагал, генерал Врангель сообщил мне о своем намерении направиться на Перекоп, чтобы там вместе со мной изучить состояние укреплений и организацию обороны. Но поскольку дата его отъезда не уточнялась, 6-го ноября я согласился выехать на следующий день с Главным инспектором артиллерии генералом Илляшевичем, которому было поручено изучить обстановку с точки зрения именно этого рода войск. Я решил уяснить обстановку, в которой будет сражаться армия генерала Врангеля, и установить контакт с войсками, затем возвратиться в Севастополь, чтобы отметить наш праздник 11 ноября, а затем вновь выехать на фронт с Верховным Главнокомандующим.
В действительности же мы выехали не 7-го, а 8-го числа в 11 часов, и поездка наша была настолько медленной, что мы прибыли в Джанкой только на следующий день в тот же час. Из этого опыта я убедился, что без присутствия Главнокомандующего ничего не делается и все дела принимают медленный и беззаботный ход в духе бывшей бюрократии. Генерал Илляшевич был намерен продолжать путь на Перекоп или скорее в Юшунь, в районе которого было расположено большинство артиллерийских батарей. Однако нам было заявлено, что потребуется по крайней мере шесть часов езды по железной дороге от Джанкоя до Юшуня, другими словами, вся вторая половина дня 9-го числа. И с другой стороны, автомобиль, который находился в моем распоряжении, был в таком плачевном состоянии, что я не рискнул проделать на нем путь в 200 км. Поэтому мы решили ограничиться на этот раз изучением артиллерийских батарей и войск, расположенных напротив Чонгара с этой стороны Сиваша, а вечером я должен вернуться в Джанкой и оттуда уехать в Севастополь.
Эта программа позволила мне посетить расположение казацкой дивизии в Таганаше и трех батарей, расположенных у железнодорожного моста через Сиваш. Это следующие батареи:
— два 10-дюймовых орудия к востоку от железной дороги;
— два полевых орудия старого образца на самом берегу
Сиваша;
— два орудия калибром 150 мм. Кане немного позади от предыдущих.
Эти батареи показались мне очень хорошо обустроенными, но мало соответствующими, за исключением полевых орудий, роли, которую войска должны были сыграть в предстоящих боях. Батарея 10-дюймовок располагала бетонированными укрытиями и насчитывала не менее 1 5 офицеров среди личного состава. Ее огонь был хорошо подготовлен и мог бы достойно вписаться во всю организацию артиллерийского огня, в которой оборона позиций с близкой дистанции осуществлялась бы полевыми орудиями. Но именно этих орудий и не хватало! Так же слабо была организована огневая поддержка пехоты. На берегу Сиваша, вблизи от каменной насыпи железной дороги, находилось примерно до роты личного состава; ближайшие воинские подразделения располагались в пяти верстах оттуда, в Таганаше. На сделанное мною замечание мне ответили, что недостаток оборудованных позиций вынудил отвести войска в места, где они могут получить укрытие от холода.
Следует согласиться, что температура оставалась очень низкой в начале ноября, что солдат был очень плохо одет, что не хватало дров в этом районе. Однако наши солдаты жили зимой 14-го- 15-го годов в более трудных условиях, нежели те, которым подвергались русские солдаты на берегах Сиваша.
Рельеф местности в остальном облегчал оборону, несмотря на плохое расположение войск. С этой точки зрения, Крым сообщается с континентом только посредством плотины и железнодорожного моста (мост взорван). Конечно, через Сиваш имеются броды, однако берег представляет собой глинистую гору с вершинами высотой от 10 до 20 м[етров], абсолютно непреодолимую.
В дивизии, которую я видел в Таганаше, не царила уверенность в победе. Главнокомандующий сказал мне, что казаки не годились для этой позиционной войны и что их лучше отвести в тыл и реорганизовать в более серьезные подразделения. Личный состав дивизии имел столько же бойцов в тылу, сколько и на переднем крае. Тем временем я пересек три линии обороны, оборудованных в тылу Сиваша: первые две из них представляли собой ничтожную сеть укреплений, третья линия была немного более серьезной, но все они были расположены в одну линию, без фланговых позиций, на склонах, обращенных к противнику, или на самом гребне холма, слишком близко одна от другой (от 500 до 800 м) и не имели никаких окопов в глубине.
В течение дня я слыхал только одну канонаду со стороны Геническа; в Чонгаре все было спокойно. И только после нашего возвращения в Джанкой неожиданный приезд генерала Врангеля, ожидаемый вечером того же дня, вызвал у меня подозрения, что где-то произошли серьезные события.
Я получил телеграмму от майора Этьевана, оставшегося в Севастополе, в которой сообщалось, что генерал Врангель пригласил его утром вместе с Верховным Комиссаром Французской Республики. Верховный Главнокомандующий обрисовал им критическую обстановку своей армии и попросил их подготовить эвакуацию гражданских лиц и раненых.
Эти сведения были вручены Вам через посредство МИД.
Верховный Главнокомандующий принял меня около полуночи. Он был весьма озабочен и сказал мне, что на Перекопе завязались жесточайшие бои и что 1-й армейский корпус, самое боеспособное соединение его армии, понесла в них весьма тяжелые потери, почти все командиры полков убиты или ранены и что, вопреки его указаниям, генерал Кутепав упорствует в обороне передовых позиций на высотах Перекопа, чтобы сохранить за войсками оборудованные позиции в Армянске, расположенном в тылу, что в настоящее время армия была вынуждена отступить на основные позиции, которые противнику удалось временно прорвать, однако он был оттуда отброшен. Врангель предложил атаковать противника в 10 часов утра следующего дня с использованием своего последнего резерва, состоящего из Донского казачьего корпуса. Если этот отпор не приведет к приостановке наступления, ему остается только отступить в Крым. Поэтому он просит меня подготовить эвакуацию гражданских лиц и раненых.
Если армия будет принуждена к отступлению, она будет производить его по трем различным направлениям: одни подразделения — на Евпаторию, Кутепав с главными силами отступит к Севастополю, а казаки с Абрамовым — на Феодосию и Керчь.
После этих переговоров мы возвратились в Севастополь. Я не знаю деталей событий, которые произошли, однако укрепленные позиции худо-бедно держались до вечера 11-го числа. Затем было осуществлено отступление в соответствии с наметками после перехода в контратаку к северу от Симферополя, которая мало обеспокоила красных.
Для погрузки на суда, помимо заранее предусмотренных мер, 10-го числа были отданы дополнительные распоряжения. Три французских грузовых судна были свободны: «Сиам» и «Сегед» в Севастополе и «Текла-Болен» в Феодосии. Было решено погрузить на них раненых и гражданских лиц; «Текла-Болею» получил распоряжение взять дополнительный груз в Ялте. Среди военных кораблей отдельные, как например, «Корнилов», «Алексеев», «Кронштадт» и несколько малотоннажных, могли идти собственным ходом. Другие же, например, «Георгий Победоносец» (в Севастополе), «Ростислав» (в Азовском море) должны были быть взяты на буксир; они предназначались для погрузки семей офицеров и чиновников. Оставались прекрасные пакет-боты Добровольческого флота, которые были распределены между различными портами Крыма для погрузки отступавших колонн.
Можно сказать, что в целом погрузка была осуществлена с большим спокойствием и в соответствии с наметками. Но был спасен только личный состав; вся материальная часть и лошади из-за нехватки свободного тоннажа были оставлены. Я не знаю, была ли материальная часть выведена из строя. В Севастополе смогли уехать все желающие; вопреки прогнозам,
население вело себя весьма спокойно. Среди рабочих отдельные докеры отказались в последний момент грузить уголь, однако рабочие, выделенные для ремонта судов, удвоили свои усилия, чтобы ввести их в строй. В последнюю минуту генерал Врангель принял депутацию рабочих, которая заверила его в своей признательности за все хорошее, что было им сделано в Крыму, и в своей уверенности в том, что большевистский режим долго не продержится.