Валентин Ливай
Об авторе: в эмиграции в Югославии. Окончил Крымский кадетский корпус в 1928 г. Служил в Русском корпусе. Юнкер. После 1945 г. в США. Священник. Умер 1 ноября 1970 г. в Вашингтоне.
Маленький, даже для Югославии, городишко Белая Церковь в мое время был большим русским центром. Сюда часто приезжал Главнокомандующий, генерал Врангель, первоиерарх Русской православной церкви за границей, митрополит Антоний, и лучшие артистические силы зарубежья, включая знаменитого борца Ивана Заикина. В Белой Церкви были размещены Николаевское кавалерийское училище, Крымский кадетский корпус и «лихая гвардия Венеры» Донской Мариинский институт.
Присутствие в городке такого количества учебных заведений делало Белую Церковь фактически «оккупированной» русскими, — постоянно устраивались парады, гимнастические выступления, футбол. Бесперебойно работал театр, и часто устраивались лекции и балы. Амур не дремал, поражая юные сердца своей стрелой.
Институтки сохранили свою прелестную голубую форму, за что и получили прозвище «голубых улан», а когда появлялись на городской аллее, толпы кадет окружали их со всех сторон, выбирая местом своих прогулок именно эту аллею, но… подходить близко к прекрасному полу и разговаривать не разрешалось. Их зорко охраняли «класидры» (классные дамы), и нам оставалось лишь лицезреть милых подруг, да и то с почтительного расстояния.
Смельчаки рисковали — во время прогулок передавали письма своим симпатиям, и… самая прекрасная любовь расцветала в юных сердцах, лишний раз подтверждая всем известные слова Пушкина о том, что «любви все возрасты покорны».
Помню, перед P. X. у нас свирепствовала эпидемия скарлатины. Кадетам было строжайше запрещено появляться на аллее. Скарлатина заразна, легко передаваема, значит, может поразить «голубых улан». Тогда прощай все увеселения, встречи в частных домах, елки, балы. Но запретный плод всегда сладок и был нарушен еще прародительницей Евой, и наши «страдальцы» (так называли влюбленных кадет) нарушали приказ, рискуя попасть под арест, остаться без отпуска, а то и подвергнуться сбавке балла за поведение. Что делать? Любовь не картошка. Разве можно прожить день, не увидев «ее»? И «страдальцы», как правило, регулярно появлялись на аллее.
В день, о котором я хочу рассказать, «эскадрон голубых улан» вела княгиня Кугушева. Старенькая сморщенная старушка, почти вышедшая из ума, но еще исполняющая обязанности классной дамы, вероятно, за старые заслуги, а быть может, как титулованная особа, она, как английский премьер-министр Чемберлен, никогда не расставалась со своим зонтиком. Это «страшное» оружие она употребляла не только от дождя, но и против нас. Завидев на аллее «врага» — сиречь кадет, она, как Баба-яга, подняла свое оружие и остановила «эскадрон», а сама бросилась в атаку на врага, невинно сидевшего на скамье у края аллеи.
— Как вам не стыдно, а еще будущие офицеры! — выпалила классная дама.
Последующие «жалкие слова» приводить не буду. Старушка нападала на мирно сидевшую группу кадет, институтки хихикали, а кадеты делали вид, что фонтан красноречия ни в какой мере их не касается. Видя, что общее внушение не имеет никакого положительного действия, беспокойная дама выбрала жертву и с лихостью, не свойственной ее возрасту, устремилась к самому младшему кадету, скромно сидевшему и опустившему глаза.
— Да вы встаньте, когда с вами разговаривает дама! — выкрикнула она своим голосом княгини.
Кадет встал смирно, приложил руку к головному убору и спокойно смотрел на неунимавшуюся старуху.
— Ваша фамилия? — спросила разбушевавшаяся дама.
— Бамбуков 5-й, — не моргнув глазом ответил кадет.
В институтских рядах послышался сдержанный смех — им была хорошо известна настоящая фамилия кадета. Кадеты же сидели как изваяния, ни один мускул не дрогнул ни у кого.
Старушка опешила.
— Почему пятый? — нерешительно спросила она, вынимая из кармана записную книжку.
— Потому что нас пять братьев Бамбуковых, я самый младший — значит, пятый, — следовал убедительный ответ.
Фамилия была явно вымышленная, это знали все присутствующие и институтки. Чувство товарищества не было чуждо и им, они сразу перестали хихикать.
— Я доведу до сведения вашего директора о вашем поведении в присутствии дамы, — бросила класидра, повернула «эскадрон» в обратном направлении и, как победитель, зашагала рядом.
А через несколько дней, во время вечерней поверки, ротный командир читал приказ по корпусу, в котором упоминался случай, происшедший на аллее, и, когда дошел до места, что один кадет, «не имея гражданского мужества» назвать свою фамилию, назвал себя Бамбуковым 5-м, рота не выдержала, общую тишину нарушил дружный здоровый смех, не выдержал и сам командир роты, полковник Чудинов, и, чтобы стушевать происшедшую неловкость, подал команду:
— Разойтись!