Фактор внезапности в нападении Германии на СССР: реальность или миф?

Морозов Андрей Владимирович

Тематическое направление: Оценка внешней политики СССР накануне и в начале Второй Мировой войны. Тема: «Фактор внезапности в нападении Германии на СССР: реальность или миф?»

ФГБОУ ВО «Пензенский Государственный Технологический Университет»

ВВЕДЕНИЕ

В последние годы пристальный интерес к «тёмным» сторонам предыстории и хода Великой Отечественной войны привёл ко многим, порой тяжёлым разочарованиям в том, что было принято считать едва ли не безупречным.

Гитлеровская авантюра стала ужасным уроком для всего мирового сообщества. Тогда, в 30-е годы прошлого века, просвещённая Европа не сразу увидела смертоносную угрозу в идеологии нацизма.

И сейчас, спустя 70 лет, история вновь взывает к нашему разуму и к нашей бдительности. Мы не должны забывать, что идеи расового превосходства и исключительности привели к самой кровопролитной войне.

Советский Союз принял на себя самые жестокие удары врага. Сюда были стянуты – отборные группировки нацистов. Сосредоточена вся их военная мощь. Здесь проходили крупнейшие по количеству войск и техники, решающие битвы Второй Мировой.

И закономерно, что именно Советская Армия в результате сокрушительного штурма Берлина поставила победную точку в войне с гитлеровской Германией.

Подвиг народа в войне был и навсегда останется символом нашей патриотической гордости, но деяния вождей, полководцев, офицеров и солдат должны стать предметом научного исследования, свободного от каких-либо соображений, кроме поиска истины.

1 СОВЕТСКО – ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

1.1 Накануне 22 июня 1941 года

Вечером 21 июня 1941 г. состоялось совещание у Сталина, которое было созвано в связи с намерением Германии утром следующего дня напасть на СССР. Выслушав приглашённых на заседание военных во главе с наркомом обороны маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, настаивавших на незамедлительном издании директивы о приведении войск всех пограничных округов в полную боевую готовность. Сталин заметил: «Такую директиву давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.» [6, с.350], [12, с.5].

Требования «не поддаваться на провокации», которые Сталин неоднократно повторял в начале лета 1941 г., не раз подробно комментировались как в мемуарной литературе, так и в работах историков. Но что стояло за словами «может быть, вопрос ещё уладится мирным путём»? Развёрнутого объяснения нет на страницах книг и статей советских историков, хотя, как видно из высказываний, такой вариант развития событий считался весьма реальным и предпочтительным. В зарубежной исследовательской литературе и публицистики этот вопрос обсуждается давно и очень активно, однако и там трудно найти однозначный ответ. Мнения западных учёных о том, чем была вызвана ошибочная оценка Сталиным перспектив развития советско-германских отношений весной-летом 1941 г., расходится.

Отдавая должное тому, что сделано зарубежными исследователями в круге данного вопроса, нельзя не обратить внимание на несоответствия некоторых положений названных концепций реальным фактам. Спорным является главный тезис большинства из них о том, что советское руководство постоянно игнорировало сообщения о надвигающейся войне и не принимало достаточных мер по подготовке к ней. С этим нельзя согласиться. Сколько бы ни приводилось примеров, в частности со ссылкой на источники из первых рук, недоверчивого отношения Сталина к поступающим сведениям и предупреждении о готовности фашистского нашествии, неопровержимым остаётся тот факт, что к лету 1941 г. к западной границе СССР были стянуты силы, количественно не уступавшие, если не превосходящие силы вермахта и его союзников [10, с.103].

1.2 Советско-германские экономические отношения

В фондах германских архивов нет документов, исходивших от советских правительственных инстанций, в которых немцам на канун 22 июня 1941 г. делались какие бы то ни было предложения уступок политического, военного, территориального характера, либо намекалось на готовность СССР к таковым. Однако анализ советско-германских отношений позволяет предположить, что в этой области советское правительство всё же могло в чём-то пойти навстречу пожеланиям Германии, если бы такие пожелания были высказаны. Такой вывод позволяет сделать прежде всего выполнение советской стороной всех ранее взятых ею на себя обязательств по товарным поставкам в Германию, несмотря на откровенный саботаж ответных поставок немецкими фирмами [9, с.47].

Подтверждением этого факта является выполнение кредитного соглашения от 19 августа 1939 г., к которому были приложены 3 закрытых товарных списка: список «А» — наши заказы под кредит, список «Б» — наши заказы в течение 2 лет в обмен на наши поставки зерна и промышленного сырья, список «В» — объем наших поставок Германии зерна в течение 2 лет на сумму 180 млн. марок.

Ведущее место в торгово-экономических связях СССР с Германией занимали, однако, не экономические сделки в рамках кредитного соглашения 1939 г., а хозяйственные договоры между СССР и Германией от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г., в ходе подготовки, которых Германия добивалась расширения поставок из СССР промышленного сырья, нефтепродуктов и продуктов питания. Соглашение предусматривало соответствующие поставки германских промышленных товаров в СССР. В одном пакете с хозяйственным соглашением 10 января 1941 г. были подписаны секретные протоколы о передаче Германией СССР за денежную компенсацию (7 мил. золотых $) полосы литовской территории, прилегавшей к Сувалкской области. Был заключён комплекс соглашений об урегулировании взаимных имущественных претензий Германии и СССР по Литве, Латвии, Эстонии и переселении лиц немецкой национальности из Латвии, Литвы, Эстонии и СССР в Германию, а литовцев русских и белорусов из Германии в СССР.

Показательно и то, что в условиях явно обострившегося кризиса двухсторонних отношений Кремль пошёл на подписание в апреле 1941 г. соглашений о товарообороте и платежах с оккупированными Германией Бельгией и Норвегией, в мае с Данией. В апреле он заключает с Германским правительством дополнительные соглашения о расширении поставок из СССР нефтепродуктов, цветных металлов, зерна, хлопка. Был значительно облегчен транзит через территорию СССР каучука и других материалов, закупавшихся Германией в странах Дальнего Востока [3, с.4-5].

Оттепель в советско-германских отношениях кончилась в то время так же быстро, как и началась. Гитлеровцы считали, что цели их зондажа достигнуты. С советской стороны была подтверждена готовность к диалогу, хотя и ограниченному рамками торгово-экономических отношений. Что касается руководителей Англии и Франции, то, крайне обеспокоенные возможной перспективой нормализации советско-германских отношений, они не только не стали искать контакты с Москвой, но, напротив, демонстрировали Гитлеру ещё большую готовность идти на сговор с агрессором с целью направить его на Восток. В этой ситуации Гитлер решил, что дальнейшее развитие политической игры с Советским Союзом преждевременно, и нажал на тормоза [20, с.48].

2 СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ ВОЙНЫ

2.1 Разведывательная и дезинформационная подготовка Германии к нападению на СССР

9 июля 1940 г. германский военный атташе в Москве генерал Э. Кестринг посетил Наркомат обороны СССР и сообщил, что после разгрома Франции Германия не собирается держать на Западе много войск, часть их будет демобилизована, а часть переброшена на восток. Предстоящие военные перевозки, подчеркнул Кестринг, не должны вызывать беспокойства у командования Красной Армии.

С июня 1940 г. командование вермахта уделяло первостепенное внимание стратегической и оперативной маскировке подготовки войны против СССР. При постановке задачи главнокомандующий сухопутными войсками генерал фельдмаршал В. Браухич в распоряжении от 29 июня 1940 г. подчеркивал, что переброска с запада и размещение у границ СССР соединений этой армии должны осуществляться таким образом, чтобы «не возбудить у русских подозрения о подготовке против них наступления» [23, с.30].

6 сентября 1940 г. был издан специальный приказ начальника штаба верховного главнокомандования вермахта (ОКБ) о маскировке всех мероприятий, связанных с подготовкой «восточного похода». Приказ, в частности, требовал: «Маскировать общую численность немецких войск на Востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т. п.»

В подписанной 18 декабря 1940 г. Гитлером директиве №21 («Вариант Барбаросса») подчеркивалось: «Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны» [18, с.43]. В этом документе намечался ряд конкретных мер по сохранению в тайне замысла войны против СССР. Директива ОКХ о сосредоточении и развертывании германских войск для нападения на СССР от 31 января 1941 г. требовала все подготовительные работы к «восточному походу» проводить «с соблюдением секретности».

15 февраля 1941 г. за подписью начальника штаба ОКБ генерал-фельдмаршала В. Кейтеля была издана директива по дезинформации и маскировке подготовки нападения на СССР в период сосредоточения и развертывания германских войск. Директива предусматривала создать ложное представление относительно намерений германского командования, акцентируя внимание на планах вторжения в Англию. Переброски войск для операции «Барбаросса» рекомендовалось представлять, как обмен сил между Западом, Германией и Востоком, подтягивание тыловых эшелонов для подготовки обороны на случай советского нападения [18, с. 52-55].

В соответствии с директивой от 15 февраля Кейтель 9 марта 1941 г. направил персональные письма министру иностранных дел Риббентропу, а также генерал-губернатору бывших польских территорий и другим высокопоставленным гражданским лицам с просьбой включиться в проводимую по указанию фюрера кампанию по дезинформации с тем, чтобы сосредоточение войск на Востоке представить, как подготовку к вторжению в Англию.

Чтобы ввести в заблуждение советское командование о действиях германских войск в Польше и Восточной Пруссии, генерал-фельдмаршал Ф. Бок 24 марта 1941 г. отдал приказ о сооружении в соответствии с утвержденным Гитлером планом «Акте Берта» различных укреплений вдоль границы СССР, предназначенных якобы для обороны от возможного советского наступления. Было отдано распоряжение не препятствовать советской воздушной разведке наблюдать за производимыми работами. 14 июня по указанию Гитлера работы по плану «Акте Берта» были прекращены. Этим фюрер хотел усыпить беспокойство советского руководства.

24 апреля 1941 г. Браухич отдал приказ об операции «Хайфиш», предусматривавшей мнимую высадку германских войск через Ла-Манш на южном побережье Англии. В действительности же восьми дивизиям, находившимся на французской территории, было приказано лишь имитировать подготовку к высадке с северного побережья Франции. Руководство вермахта стремилось как можно дольше скрывать от личного состава своих войск все данные об операции «Барбаросса». В соответствии с указанием штаба ОКВ от 8 мая 1941 г. командиры соединений и частей должны были проинформировать офицерский состав о предстоящей войне против СССР примерно за 8 дней до начала наступления. В указании требовалось создавать среди германских войск и населения впечатление, что высадка на Британские острова является главной задачей летней кампании вермахта в 1941 г., а «мероприятия на Востоке носят оборонительный характер». В распоряжении начальника штаба ОКВ Кейтеля от 12 мая говорилось, что с 22 мая начнется вторая фаза дезинформации, в ходе которой подготовка к вторжению в Англию должна «осуществляться с особой убедительностью». Вместе с тем войска на побережье Ла-Манша должны быть уверены в подлинности проводимой там подготовки [23, с.6].

За несколько дней до нападения на СССР был отдан мнимый приказ о переброске многих соединений с востока на запад и одновременно запрещена военнослужащим этих соединений переписка на период переброски. В то же время из Берлина шли слухи, что осуществленный в конце мая захват германскими войсками острова Крит был генеральной репетицией вторжения в Англию.

2.2 План стратегического развёртывания сил СССР на случай войны с Германией

Оперативные планы войны как в любом государстве, имелись и в Советском Союзе. Последний оперативный план войны был официально оформлен в 1939 г. Его подписали нарком обороны К.Е. Ворошилов, начальник Генштаба Б.М. Шапошников. Он был утвержден Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым как членом Совета Обороны.

В нём были изложены общие задачи фронтов: «Необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле:

Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов;
Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва;
Скрытно сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и начать развертывать авиационный тыл;
Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу» [5, с. 43-44].

Рассмотрим, принимались ли какие-либо меры по этим предложениям?

По пункту 1.

В конце мая – начале июня 1941 г. было произведено скрытое отмобилизование военнообязанных запаса под видом «больших учебных сборов», что позволило призвать 802,1 тыс. человек. Это позволило усилить 99 стрелковых дивизий в основном западных приграничных округов: 21 дивизия была доведена до 14 тыс. человек; 72 дивизии— до 12 тыс. человек при штате военного времени в 14 483 человека. Одновременно пополнились личным составом части и соединения других родов войск, и войска получили 26 620 лошадей [4, с. 50].

По пункту 2.

В период с 13 по 22 мая 1941 г. начинается выдвижение к западной границе соединений четырех армий и готовится выдвижение еще трех армий, которые должны были закончить сосредоточение к 10 июля. С 12 по 15 июня 1941 г. Генеральный штаб приказал штабам западных округов начать под видом учений и изменения дислокации летних лагерей скрытое выдвижение войск, расположенных в глубине территориальных округов, ближе к государственной границе, в результате чего 32 дивизии резерва округов должны были к 1 июля сосредоточиться в 20-80 км от границы [11, с.15].

По пункту 3.

К 22 июня в западных округах имелось 64 истребительных, 50 бомбардировочных, 7 разведывательных и 9 штурмовых авиаполков, в которых насчитывалось 7133 самолета [13, с.23]. С 10 апреля 1941 г. по решению СНК СССР и ЦК ВКП(б) начался переход на новую систему авиационного тыла, автономную от строевых частей ВВС. Эта система обеспечивала свободу маневра боевых частей, сохраняла постоянную готовность к приему самолетов и обеспечению их боевой деятельности [22, с.32-33].

По пункту 4.

Накануне войны тыловые части содержались по сокращенным штатам и должны были развертываться: армейские – на 5 – 7-е сутки, фронтовые – на 15-е сутки мобилизации. Окружные склады, имея проектную емкость 91 205 вагонов, были загружены на 93415 вагонов. Кроме того, в округах хранилось 14 400 вагонов боеприпасов и 4 370 вагонов материальной части и вооружения.

В итоге события накануне войны сложились так, что советское военное руководство не смогло своевременно создать запланированные группировки войск. Произошло это в немалой степени и оттого, что и политическое руководство в лице Сталина, и его ближайшее окружение не смогли правильно оценить поступившие к ним сведения о готовившимся нападении.

3 ФАКТОР ВНЕЗАПНОСТИ В НАПАДЕНИИ ГЕРМАНИИ НА СССР

3.1 Инициатива Гитлера

Ещё в своих ранних внешнеполитических соображениях Адольф Гитлер считался с возможностью союза с Россией, но втайне он обдумывал рассчитанные на долгосрочную перспективу средства ослабления Советского Союза, дабы в подходящий момент иметь возможность без труда покончить с ним. Первый успешный ход в этой «большой игре» был сделан в 1937 г. с помощью аферы, связанной с Тухачевским (организация военного заговора с целью захвата власти): одним махом он добился ослабления Советского Союза в военном отношении вплоть до временной небоеспособности, оторвал от него его союзника – Париж [14, с.3-6].

Вторым шагом такого рода явилось исключение СССР из числа держав, участвовавших в переговорах в Мюнхене, и достигнутая таким путем его внешнеполитическая изоляция.

Тем фоном, на котором началась теперь военно-политическая игра ва-банк, явилось состояние германской экономики, которую он фактически разрушил и мог избавить от полного краха лишь с помощью гигантских военных прибылей. Чтобы добиться этого, Гитлер на протяжении десяти послемюнхенских месяцев использовал любую возможность для обескураживающих и противников, и союзников тактических решений [21, с. 336].

На рубеже 1938 – 1939 гг. общая картина начала меняться: усилия, ориентированные на сотрудничество с Россией по оживлению германо-советской торговли стали приносить первые плоды, ибо растущая потребность Советского Союза в безопасности стимулировала такие формы политики экономического умиротворения, какие пытались внедрить, преследуя различные цели, МИД и другие ведомства. Гитлер не замедлил использовать эту новую ситуацию в тактическом плане, сделав 12 января 1939 г. на приеме дипломатического корпуса театральный жест сближения с Советским правительством. Жест этот должен был быть оценен советской стороной как первая инициатива, открыто проявленная фюрером с целью улаживания нараставшего германо-советского конфликта.

После того как в первой половине июля Гитлер на какое-то время потерял надежду на то, что будет услышан в Москве, он под влиянием информации о начале военных переговоров в Москве решился на совершенно открытое проявление инициативы относительно установления двусторонних контактов, подходящие рамки для которой предоставила советская готовность к началу экономических переговоров. 24 и 26 июля Советскому правительству был предложен проект сближения в три этапа с целью достижения «общности внешнеполитических интересов» [21, с.336]. Документ предусматривал согласование интересов двух стран в Польше и Румынии, отказ германской стороны от Финляндии и от части Прибалтики. Личное обязательство Гитлера призвано было устранить последние возражения Сталина, который после такого заверения уже не остался глухим к просьбе фюрера принять 22 или 23 августа его министра иностранных дел для «составления и подписания пакта о ненападении, а также протокола». Эта инициатива Гитлера сыграла решающую роль в появлении на свет германо-советских договорных документов в их окончательном виде.

С осени 1940 г. дипломатические отношения между Советским Союзом и Германией определялись конкретными целями, которые ставило нацистское руководство в преддверии агрессии против Советского Союза. Эти цели можно сформулировать следующим образом:

расширить фронт будущей агрессии по всему периметру западной границы СССР путем установления полной гегемонии на Балканах, а также в Финляндии, размещения здесь немецких войск;
укрепить агрессивный блок Германии, Италии и Японии и роль в нем Германии как лидера;
максимально препятствовать нормализации отношений Советского Союза с Англией и США.

Практика советско-германских отношений того периода позволяет ответить на вопросы, каким образом нацистская дипломатия пыталась добиться этих целей и в какой степени были адекватными действия Кремля.

30 августа 1940 г. Германия и Италия, игнорируя интересы СССР в соседних странах, предъявили Румынии ультиматум о передаче Северной Трансильвании Венгрии. Пришедшее к власти фашистское правительство сразу же взяло курс на тесное сотрудничество с Германией. 19 сентября с согласия Антонеску в Румынии началось размещение немецких войск. Три дня спустя, 22 сентября, Германия заключила с Финляндией секретное соглашение, разрешающее транзит немецких войск и военных материалов в Норвегию через финскую территорию [20, с.48].

27 сентября в Токио был подписан тройственный германо-итало-японский военный пакт. Это был военно-политический союз агрессивных государств с целью завоевания мирового господства.

Так складывалась к осени 1940 г. международная ситуация, обусловившая и характер развития советско-германских отношений в этот период. В их центре оказалось игнорирование Германией статьи 3 советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г., согласно которой обе стороны обязались поддерживать друг с другом контакты для консультаций, информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы [9, с.102].

Надеялся ли Сталин, что Гитлер ещё может повернуть на запад и до нападения на СССР предпримет «бросок через Ла-Манш»? Если Москва и допускала возможность дальнейшей эскалации военных действий Германии против Великобритании, то наиболее вероятным мог считаться удар по британским колониальным владениям на Ближнем Востоке. В мае-июне 1941 г. советское посольство в Берлине неоднократно пыталось выяснить, имеет ли место транспортировка германских войск на Балканах в южном и юго-восточном направлениях, а германское министерство иностранных дел зная об этом, подбрасывало ему «убедительные свидетельства» такой транспортировки.

Таким образом, в мае-июне 1941 г. в Москве сталкивались 2 потока информации: один, что Германия вот-вот начнёт войну против СССР, и др. – что войны может и не быть. В Кремле не игнорировали ни ту, ни другую информацию, однако, принимая меры для подготовки к войне, держали курс на то, чтобы урегулировать отношения с Германией мирным путем.

В условиях, когда Германия и СССР стянули к границе войска и мир висел на волоске, Сталин очень боялся, что шанс на его сохранение может быть упущен в результате нелепой случайности или провокации. В Москве располагали данными о том, что перспективы дальнейшего развития отношений с СССР в нацистском руководстве есть, а также между политической и военной верхушкой «третьего рейха» существуют разногласия, и опасения военного конфликта. Видимо, этим и объяснялось категорическое сталинское требование «не поддаваться на провокации» и его недоверие к сообщениям о возможных сроках начала войны.

3.2 Упрямые факты начала войны

С сентября 1940 г. стали поступать конкретные данные о планах Гитлера и подготовке Германии к войне против СССР. Еще 10 августа и 23 сентября в сообщениях из Берлина докладывалось о мобилизации и отправке на восток немцев, знающих русский язык, о вербовке русских белогвардейцев во Франции и отправке их в Польшу к границам СССР. 29 декабря 1940 года были добыты и поступили в Москву данные о принятии Гитлером решения и отдаче приказа о непосредственной подготовке к войне против СССР. Этими данными мы располагали через 11 дней после утверждения Гитлером плана «Барбаросса». По имевшимся данным, Германия сосредоточила для войны против СССР 9 полевых армий.

В спецсообщении октября 1940 г. сообщалось о том, что «в начале будущего года Германия начнёт войну против Советского Союза. Предварительным шагом к началу военных операций является военная оккупация немцами Румынии…»

20 марта 1941 г. начальник разведывательного управления Ф.И. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана. В докладе говорилось: «Из наиболее вероятных военных действий, намечаемых против СССР, заслуживают внимания следующие: вариант № 3, по данным на февраль 1941 года: «для наступления на СССР создаются 3 армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием Рундштедта – в направлении Москвы и 3-я группа под командованием Лееба в направлении Киева. Начало наступления на СССР – ориентировочно 20 мая».

По сообщению нашего военного атташе от 14 марта, указывалось далее в докладе, немецкий майор заявил: «Мы полностью изменяем наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь и нефть». Наконец, в этом документе со ссылкой на сообщение военного атташе из Берлина указывается, что «начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года» [6, с.229-230].

Даже в самые последние предвоенные дни реакция на донесения военный разведки со стороны руководства страны было негативной. На донесение военного атташе во Франции от 21 июня 1941 г. о том, что по достоверным данным нападение назначено на 22 июня 1941 г., имеется резолюция Сталина: «Эта информация является английской провокацией.»

Берия в докладной записке Сталину от 21 июня 1941 г. писал: «я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнётся завтра» [16, с.2].

О реакции руководства страны на данные военный разведки свидетельствует заявление ТАСС 14 июня 1941 г. В этом заявлении говорилось, что распространяемые иностранные негативные заявления о приближающейся войне между СССР и Германией не имеют никаких оснований, так как не только СССР, но и Германия неуклонно соблюдает условия Советско-германского договора о ненападении [8, с.404].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конечном итоге Сталин и его окружение оказались неспособными разгадать истинные намерения противника, они оставались в плену ошибочных прогнозов, в результате чего перед самым нападением Германии на СССР не было сделано главное – не были приведены в состояние полной боевой готовности войска приграничных военных округов. Политическое руководство СССР ошиблось в определении сроков гитлеровской агрессии. Ошиблись и военачальники, когда командованию РККА стало ясно, что наступление противника может начаться со дня на день, ему не хватило аргументов и авторитета для того, чтобы убедить Сталина в необходимости принятия срочных решительных мер.

По-видимому, Сталин до последнего момента – 22 июня 1941 г. – не верил очевидным фактам и колебался, потому что не смог решительно вопреки реальному положению дел отказаться от своих многолетних убеждений относительно Германии, Гитлера, Англии и т.д. От веры, что рейх не сможет ничего предпринять против нас, не закончив победой борьбу с Англией, и что эта борьба его ослабит. В своём упорстве и недоверии ко всем, в том числе видевшим истину, особенно к разведке, он не смог отказаться от мысли, что в своих долгосрочных прогнозах относительно Германии и оценках хода войны глубоко ошибается. Не мог признать, что был неправ, когда, получая массу сведений о подготовке нападения от разведчиков, друзей СССР.

Нередко пишут о шоке, который испытывал Сталин сначала войны. Это можно понять. Для него обрушившаяся война не могла не означаться не только государственную, но и личную катастрофу. Убеждённый в своей непогрешимости, он не мог не увидеть странный просчёт, поставивший страну и его самого перед столь резким поворотом событий. И он не смог дать тогда народу никакого другого объяснения, кроме, внезапности нападения. Но внезапным всё оказалось лишь для дезориентированного народа и неверно информированной армии. Те же, кто имел в руках все сведения, но не верил им, не принял конкретных мер, не имели права считать себя застигнутым врасплох. Самообман, не внезапность.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Байдаков А. По данным разведки… // Правда, 1989, 8 мая.
Вержбицкий В. Главная тайна начала войны // Новая газета, 2015, №64.
Вишлёв О.В. Была ли в СССР оппозиция «германской политике» Сталина накануне 22 июня 1941 г. (по документам германских архивов) // Новая и новейшая история. 1994, №4-5.
Владимирский А.В На Киевском направлении. — М, 1989.
Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г. // Новая и новейшая история, 1993, №3.
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления, 10-е изд., т.1, 1990.
Ивашутин П.И. Докладывала точно… // Труд, 8 мая 1990.
История Великой Отечественной войны, т.1.
История дипломатии. т.4 — М., 1975.
Киршин Ю.Я., Раманичев Н.M. Накануне 22 июня 1941 г.: (по материалам военных архивов) // Новая и новейшая история, 1991, № 3
Киселев В.Н. Упрямые факты начала войны // Военно-исторический журнал. 1992. № 2.
Козинкин О. Кто проспал начало войны? – Москва, 2011
Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. 1994. № 3.
Мещеряков В. Сталин и заговор военных 1941 г. – Москва, 2010
Нежников Ю., Замойский Л. У роковой черты. Советская разведка накануне войны. (Архивы разведки КГБ) // Известия, 1990 г. 6 мая.
Новиков А. Сводка №8. // Аргументы и факты, 1989, №4.
Пограничные войска СССР, 1939-июнь 1941: Сборник документов и материалов.
Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. Документы и материалы — М., 1987.
Робертс Джеффри «Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953». — Москва, 2014.
Розанов Г.П. Сталин-Гитлер: Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений 1939-1941 гг. — М.: 1991.
Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939. — М., 1991.
Хорьков А.Г Грозовой июнь. 1991 г.
Якушевский А.С. «Фактор внезапности в наступлении Германии на СССР.» // История СССР, 1991, №3.