Статья историка и писателя Александра Музафарова о Государе всея Руси Иване III Великом, который оказался перед двойным выбором – ему надлежало не только определить будущее страны, говоря современным языком, вектор ее развития, но и определиться с прошлым.
В 1462 году на престол Великого княжества Владимирского и Московского взошел новый Государь – Иван Васильевич, который в наших учебниках истории именуется Иваном Третьим.
Обыватель, который не прогуливал в школе все уроки истории, вспомнит, что именно этот великий князь «сбросил ордынское иго» и «объединил страну в централизованное государство». Те, кто учились на отлично, вспомнят еще и брак с византийской принцессой Софьей Палеолог и появление нового герба страны – двуглавого орла. Многие вспомнят, что именно тогда был построен один из символов России – Московский Кремль.
Все это, разумеется, верно. И глупо обижаться на то, что спустя полтысячи лет о государе, которого современники называли Великим, помнят так мало. Ведь о его предшественниках и потомках помнят и того меньше. И все же… И все же хочется напомнить современникам еще одно важное деяние первого Государя всея Руси, весьма актуальное для нашего времени.
Напомним еще раз события второй половины XV столетия. И даже не сами события, а грандиозный характер изменений в стране и обществе. В 1462 году, когда Иван Васильевич вступил на престол, к северо-западу от Москвы находилось Великое княжество Тверское, глава которого считался братом – т.е. равным по рангу правителем московскому государю. Сохраняли собственное управление княжества Ростовское, Ярославское, Верейское. Псков был скорее союзником Москвы, чем ее вассалом, а Господин Великий Новгород и вовсе признавал власть Ивана Васильевича, насколько считал себе выгодным. Западной границей был Можайск, за которым начинались земли Литвы, восточная – подвергалась набегам казанцев, дорогу на северо-восток закрывала независимая Вятская земля. Каждый год из Руси слали дань-выход хану Золотой Орды. Хоть и не та была Орда, и не та Русь, а все же зависимость сохранялась.
В 1503 году, когда на престол вступил сын Ивана Васильевича, которого мы знаем как Василия III, от Балтики до Волги простиралось единое государство, управлявшееся по единым законам из одного центра – Москвы, Государь правил им самодержавно, а хан казанский стал его вассалом и подручником. Москва никому не платила дань, ее полки стояли за Вязьмой, а ее дипломаты стали обычными гостями в Европе. И все это произошло на глазах одного поколения. Купец, который помнил, как платил мытные пошлины четырем князьям на пути из Москвы в Новгород, теперь проезжал этот путь свободно.
Иван Васильевич оказался перед двойным выбором – ему надлежало не только определить будущее страны, говоря современным языком, вектор ее развития, но и определиться с прошлым. И здесь возникал соблазн, начать с чистого листа. Объявить «в моем роду предок я!» и отбросить «проклятое прошлое». Чего там беречь? Два с половиной века подчинения татарской орде? Войн под чужим знаменем и за чужие интересы, унизительной выплаты дани, усобиц, когда брат шел войной на брата, подлости и коварства, которых великий князь вдоволь навидался в детстве?
В 1475 году в Москву прибыл итальянский архитектор и инженер Ридольфо Аристотель Фиораванти. Он должен был построить в столице новый храм – Успенский собор. Старое здание, сооруженное еще при Иване Калите, изрядно обветшало, да было оно довольно небольшим. Псковские мастера, пытались было построить что-то более грандиозное, но не преуспели. И теперь премудрый (не зря же Аристотелем прозвали!) иноземец должен был построить новый собор. Заказчик – великий князь, — настоятельно порекомендовал взять за образец Успенский собор во Владимире.
В этом совете – не только эстетические вкусы Ивана Васильевича, но и выбор исторической связи с прошлым. Через ордынскую эпоху перекидывался мост к славному прошлому Владимирской Руси, к временам Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, а через них – к Владимиру Мономаху и князьям Киевским. К ставшей в то время уже легендой Киевской Руси.
Собор был построен. И по его образцу стали пятиглавые храмы в Сергееве, Коломне, Вологде, Каргополе, Ярославле, Смоленске и многих других городах и городках новой единой страны.
Принятие древнерусского наследства не облегчало жизнь великого князя Московского. Напротив, неизбежной становилась война с Великим княжеством Литовским за возвращение русских земель, война, которую потомки Ивана III и сменившие их на троне державы Российской Романовы будут вести столетия, пока Смоленск, Киев, Минск, Луцк, Брест и другие города древней Руси не окажутся в их владениях.
Принимая на себя память о славе предков, принимали на себя и память об их грехах, бедах и ошибках. Почитали не только великого Владимира Мономаха, чьим именем половцы детей в колыбели пугали, но и его злосчастного правнука Георгия Всеволодовича, что в 1238-м пал на Сити и не смог защитить свою землю от завоевателей с востока.
Но только восстановив связь с прошлым, Государь всея Руси смог выбрать и будущее для своей страны. По одной из версий, именно в правление Ивана III рождается и «Сказание о князьях Владимирских», в котором род московских государей возводился к Августу Кесарю, вписываясь тем самым, в контекст европейской и мировой истории.
Двуглавый орел – символ не только Ромейской державы, но другого наследника Рима – Священной Римской империи Германской нации. Заново входя в европейскую политику, возрожденная Русь выступала не наследницей державы Чингизидов, как это видится нынешним евразийцам, но наследницей общего базиса цивилизации – Рима. И, при этом, предлагала свое понимание Рима, как христианской державы, гибель которой связана, в первую очередь, с отпадением в ереси. «Два Рима падоша, Третий – Москва, стоит, а четвертому – не быти».
Прошлое и будущее органически связались вместе. Страна получила новый путь развития и историческое прошлое, придающее этому пути смысл.
Без прошлого – нет будущего, это хорошо понимал Иван Васильевич, созидатель русской державы.
Увы, по сию пору массовому сознанию современной России не ясен этот простой тезис. Попытки перекинуть мост из современности, к исторической России, Российской Империи, встречают сопротивление тех, кто хочет вести историю с 1917 года, включить в историческое наследие память разрушителей исторической России, строителей безумного коммунистического проекта, видеть в символах страны не только древнего двуглавого орла, но и красную звезду. И пока не будет сделан этот выбор – не будет ясности и с перспективой будущего.
И урок первого Государя всея Руси Ивана III Васильевича останется невыученным.
Александр Музафаров