В своей статье доктор философских наук В.Ю. Даренский рассуждает, почему Русь Литовская, которая была намного больше по площади и сильнее Руси Московской, не смогла собрать Русь (и даже не ставила себе такой цели). Почему великую Россию создало именно Московское княжество, а не Литва?
В XIV-XV веках в тогдашней литературе возникает понятие «Русь Литовская» как противопоставление понятию «Русь Московская». Это было естественно, т.к. в тот момент почти все земли древней Руси были вновь собраны в единое государство династией князей, вышедших ил Литвы, но быстро обрусевших. Исключение составляли лишь земли северо-восточной Руси – в том числе, Московского княжества, из которого затем вырастет Российская Империя. Однако по сравнению с Великим княжеством Литовским первоначально княжество Московское было просто крохотным. Почему же тогда великую Россию создало именно оно, а не Литва?
Предыстория этого была такова. В 1251 году первый литовский князь Миндовг установил отношения с папой римским и принял католичество. Сын Миндовга Войшелк, отказавшись от королевского титула, принял постриг в православном монастыре в Галиче и затем в 1255-1258 годах отправился в паломничество на Афон. Отрёкшись от христианства и мира с крестоносцами, Миндовг в 1260-1263 годах совершил несколько опустошительных для крестоносцев походов в Ливонию, Пруссию и Польшу, но в 1263 г. был убит заговорщиками, а в 1265 г. Войшелк пригласил православных священников и основал монастырь для распространения православия в Литве. В конце XIII века, согласно спискам епархий Константинопольского престола, составленных при византийском императоре Андронике II Палеологе, была учреждена Литовская митрополия с центром в Новогрудке. Литовская митрополия включала в себя епископства Полоцка и Турова, а в XIV веке некоторое время, и Киева.
Князь Гедимин (правил в 1316-1341) соединил под своей властью силы всего государства, остановил движение крестоносцев, закрепил за Литвой западнорусские земли (многие из них добровольно вошли в состав Великого княжества Литовского). При Ольгерде (правил в 1345-1377) княжество стало доминирующей державой в регионе. Владения Ольгерда расширились присоединением Брянского княжества в 1355 г., в 1362 году Ольгерд разбил татар в битве на Синих Водах и присоединил к своим владениям Подольскую землю до Днестра. Вслед за тем Ольгерд сместил княжившего в Киеве князя Фёдора, подчинённого Золотой Орде, и отдал Киев своему сыну Владимиру. Земли княжества при Ольгерде простирались от Балтики до Причерноморских степей, восточная граница проходила примерно по нынешней границе Смоленской и Московской, Орловской и Липецкой, Курской и Воронежской областей. Во время его правления в состав государства входили современная Литва, вся территория современной Белоруссии, юго-запад современной России (включая Смоленск, Брянск и Курск) и все земли южной Руси.
В 1368 и 1370 годах Ольгерд дважды безрезультатно осаждал Москву. В 1372 году он заключил мир с Дмитрием Донским, но в последние годы своего правления утратил контроль над восточными землями княжества, прежде всего Брянском и Смоленском, склонившимися к союзу с Москвой. В 1405 году Витовт начал военные действия против Пскова; тот обратился за помощью к Москве, она объявила войну Великому княжеству Литовскому в 1406 году, и после нескольких перемирий и стояния на Угре два великих князя – литовский Витовт и московский Василий I заключили «вечный мир», впервые установивший общую границу двух государств.
В 1480 году московский великий князь Иван III освободил Русь от ордынского ига, после чего многие подчинённые Литве русские князья начали переходы на службу к московским князьям вместе с владениями, что открыло серию войн, получивших название «русско-литовских». В частности, по итогам войны 1500-1503 годов Литва лишилась примерно трети своей территории (чернигово-северские земли), в 1514 году – смоленских земель. Переселялись не только князья, но и население с их земель часто уходило вместе с ними и делало это очень охотно, т.к. фактически бежало в Московскую Русь от крепостного права, которого там ещё не было. Этот наплыв населения с запада и сформировал московский диалект языка с его «аканьем» – это «белорусское влияние» (на юге и на севере продолжали «окать»).
После этого Великое княжество Литовское уже только неуклонно слабело, было поглощено Польшей, а затем вместе с ней ушло в историческое небытие. Почему же так произошло, куда исчезло его былое могущество? В 1385 году великий князь Ягайло заключил Кревскую унию с Польским королевством – принял католичество и новое имя Владислав, женился на наследнице польского престола Ядвиге и стал королём Польши, оставшись при этом и великим князем литовским. В 1387 году Владислав Ягайло официально крестил Литву. В 1413 году в Гродно на сейме ещё раз было подтверждено соединение Литвы с Польшей: в Литве учреждались сеймы, а литовско-русское дворянство сравнивалось правами с польским. Именно это решение и стало отправной точкой падения Литвы: теперь здесь, как и в Польше, начала возникать та боярская олигархия, которая к XVIII веку приведет к хаосу и похоронит это государство навсегда.
Деградация нравов народа в Великом княжестве Литовском, которая и привела к его упадку и исчезновению, хорошо отражена в книге Михалона Литвина «De moribus tartarorum, lituanorum et moscorum» («О нравах татар, литовцев и москвитян»), написанной около 1550 года. Она была издана в Базелье Иоганном Грассером в 1615 г. для лучшего осведомления о новом противнике на востоке – «московитах». Свой трактат Михалон Литвин адресовал Королю Польши и Великому Князю Литовскому Сигизмунду II Августу. Книга не только затрагивает методы военных действий против «московитов», но и сравнивает их образ с жизни с литовским, зависимость войска от семьи и воспитания и пр. Все эти сравнения оказываются в пользу «московитов» как народа намного более нравственного, мужественного и трезвого. Михалон Литвин также обращает особое внимание на то, что «рутены» Киева, подвластного Литве, имеют общие корни с «московитами». Он пишет: «Предки наши избегали заморских яств и напитков. Трезвые и воздержанные, всю свою славу они мыслили в военном деле, удовольствие – в оружии, конях, многочисленных слугах и во всесильном и храбром, что служит Марсу; и когда они отражали чужеземцев, то расширили свои [пределы] от одного моря до другого, [и] называли их враги хоробра Литва (Chorobra Litwa), то есть храбрая Литва. Нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки. Берут эти напитки [и] идущие на войну и стекающиеся на богослужения. Так как люди привыкли к ним дома, то стоит им только отведать в походе непривычной для них воды, как они умирают от боли в животе и расстройства желудка. Крестьяне, забросив сельские работы, сходятся в кабаках. Там они кутят дни и ночи, заставляя ученых медведей увеселять своих товарищей по попойке плясками под звуки волынки. Вот почему случается, что, когда, прокутив имущество, люди начинают голодать, то вступают на путь грабежа и разбоя, так что в любой литовской земле за один месяц за это преступление платят головой больше [людей], чем за сто или двести лет во всех землях татар и москвитян (Moscovum), где пьянство запрещено». Напиток с польским названием «водка» стал проникать в Московское государство только во времени Ивана Грозного, но в очень скромных масштабах. До 1917 года Россия была самой малопьющей страной в Европе. «Догнать и перегнать Запад» по этому параметру удалось только в советское время – в 1970-е годы, когда народ стал пить массово.
К сожалению, эти процессы почти не рассматривались в исторической науке вплоть до ХХ веке в силу того, что русская историческая наука была в целом оккупирована «западниками», для которых всё русское было a priori худшим и отсталым. Только страшные испытания ХХ века привели историков к некоторому вразумлению. В частности, евразийцы первыми объяснили, почему на Русь так и не смог проникнуть европейский феодализм (о чем первым писал еще А.С. Пушкин), но была создана православная «народная монархия» отчасти по византийскому образцу, даже несмотря на самые неблагоприятные для этого обстоятельства. Как известно, св. Александр Невский создал союз с татаро-монголами против агрессии коллективного Запада ради сохранения Православия и так заложил основы современной России. Но почему этот выбор стал устойчивым и потом создал великую Империю на 1/6 части суши – из какого-то совсем маленького Московского княжества? Именно евразийцы первыми объяснили, что это произошло только потому, что Москва переняла самую высокую на то время в мире политическую культуру – наследие империи Чингисхана.
В чем же суть этой культуры? «Чингисхан был не только великим завоевателем, он был и великим организатором. Как всякий государственный организатор крупного масштаба, он в своей организационной деятельности руководствовался не только узкопрактическими соображениями текущего момента, но и известными высшими принципами и идеями, соединенными в стройную систему» («Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока»)», – писал Н. Трубецкой. А именно: «К своим подданным, начиная с высших вельмож и военачальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетели, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороки, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость. Эти добродетели и пороки были для Чингисхана признаками, по которым он делил всех людей на две категории… Люди такого ценимого Чингисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия. Они боятся не человека, могущего отнять у них жизнь или материальные блага, а боятся лишь совершить поступок, который может обесчестить их или умалить их достоинство… Преклоняясь перед велениями своего внутреннего нравственного закона и сознавая уклонение от этого закона как потерю своего лица и своего человеческого достоинства, они непременно и религиозны, ибо воспринимают мир как миропорядок, в котором все имеет свое определенное, божественной волей установленное место, связанное с долгом, с обязанностью. Когда человек такого психологического типа повинуется своему непосредственному начальнику, он повинуется не ему лично, а ему как части известной, божественно установленной иерархической лестницы»; «согласно государственной идеологии Чингисхана, власть правителя должна была опираться не на какое-либо господствующее сословие, не на какую-нибудь правящую нацию и не на какую-нибудь определенную официальную религию, а на определенный психологический тип людей. Высшие посты могли заниматься не только аристократами, но и выходцами из низших слоев народа; правители принадлежали не все к одному народу, а к разным». Но, ведь именно на этих принципах потом создавалась царями и Россия.
Фактически это конфуцианские принципы, заимствованные монголами у китайцев, с которыми они воевали уже много веков и тоже на некоторое время включили их в свою Империю, как и Русь. Как известно, русское слово «государство» – китайского происхождения («го»); однако на самом деле не только слово, но и сами принципы государственности, пришедшие к нам через посредство первой евразийской Империи Чингисхана, имеют конфуцианское происхождение. Они отличаются от принципов, сформировавшихся в древней Греции, в первую очередь тем, что изначально имеют не узкие «полисные», а Имперские происхождение и цели. Цель полиса – «феодальная»: хорошо обустроиться в своем маленьком мирке, отгородившись от всех. Цель Империи – мировая: установление всеобщей справедливости и совершенства. Почему же Русь усвоила именно эту великую восточную традицию, а не «дикий феодализм» Запада? Потому что хотела спасти Православие. И спасла.
Афористически говоря, «наследие Чингисхана» – это то, что спасло Москву от судьбы Литвы. Православное царство можно было построить только на этой основе, а не на основе европейского феодализма, основанного на «борьбе всех против всех». А Московская Русь строилась на народной соборности и нравственном отборе. Естественно, Русское Царство является православным, а не «конфуцианским». Но для сохранения Православия и создания Православного Царства именно Москва имела особые культурные основания, а не Русь Литовская, которая переняла европейский феодализм, выродилась в олигархию и была поглощена Польшей. А ведь изначально именно Русь Литовская была намного больше по площади и сильнее Руси Московской – она и должна была бы по всем «естественным» предпосылкам собирать Русь. Но не смогла и даже не ставила себе такой цели. Почему? Потому что в ней уже с самого начала господствовал европейский феодализм, который в принципе не может создать Империю, как это показала судьба Империи Карла Великого. А Москва смогла – благодаря совершенно иной политической культуре, которую Н. Трубецкой метафорически и несколько провокативно назвал «наследием Чингисхана». Только на основе этого наследия можно было устоять перед натиском Европы и построить монархию по образцу Нового Рима. Литва не смогла создать православную Монархию по образцу Византии, потому что была развращена европейским феодализмом. Это и стало причиной её поражения и скорого конца.
Виталий Даренский