6 мая 1686 года Россия и Речь Посполитая заключили между собой соглашение в Москве, которое получило название «Вечный мир». Документ содержал 33 статьи, в числе которых одна касалась Киева — «матери городов русских»: «О покупке Россией у Речи Посполитой Киева за 146 тыс. руб. серебром по братской дружбе и любви». Этот международный договор до сих пор хранится в архиве. Хоть польский Сейм ратифицировал документ только в 1764 году, семь тонн серебра были уплачены Москвой сразу, и сделка состоялась.
По Андрусовскому перемирию 1667 года Киев, в котором находился русский гарнизон, с небольшой прилегающей территорией до рек Ирпень и Стугна оставался за Россией ещё на два года. Однако срок этот все растягивался. В ходе переговоров о «Вечном мире», инициированных поляками в 1686 году, польской стороне в качестве компенсации за город была предложена плата. Польская сторона, нуждавшаяся в деньгах и военной поддержке против турок и татар, согласилась обсуждать сумму, за которую она была готова официально отказаться от Киева.
С российской стороны договор подписал канцлер, глава Посольского приказа князь Василий Васильевич Голицын. А от Речи Посполитой свою подпись поставил уполномоченный дипломат, возглавлявший делегацию, воевода Кшиштоф Гжимультовский.
Переговоры длились несколько месяцев. Шли жестокие прения о вознаграждении за Киев. Польские послы требовали миллион злотых, или 200 000 рублей. Бояре долго отказывались платить, потом предложили 100 000, затем накинули еще 40 000 рублей — и на том упорно остановились. Послы тоже не уступали ни гроша. Думая испугать Голицына разрывом переговоров, они объявили о своем отъезде. Но цари Петр и Иван Алексеевичи в присутствии князя Baсилия Васильевича проявили твердость, дали послам прощальный прием и отпустили, велев кланяться королю польскому. Однако послы не уехали.
Спустя несколько часов они послали к боярам гонца сказать, что ради великого и полезного всему христианству дела уступают 50 000. Вместе составили проект дoгoвора. И опять спор: оказывается, бояре приписали к Киеву города и земли, о которых прежде и речи не было, — Чигирин, Канев и Черкассы. На жалобу Гримультовского Голицын отвечал наотрез: «Своей записи вечного мира мы не изменим, а если господа послы не хотят тех гopoдов вписать за царскими величествами, то пусть едут с Москвы не мешкая».
Поляки спорили еще около недели. На седьмой день, 26 апреля (по ст. ст.), они согласились и на уступку гopoдов. Вновь сели с боярами за договор. Наконец после взаимных малозначительных уступок договор был переписан набело. Переговоры привели к окончательной сумме, за которую Киев был официально признан российским — 146 тысяч рублей. Таким образом, Киев мы купили у поляков со скидкой 27% от первоначальной цены. Это было примерно 10% годового бюджета России.
Находившаяся тогда во главе Русского государства Правительница Софья Алексеевна щедро наградила канцлера Василия Васильевича: в числе прочих он получил звание «царственной большой печати и государственных великих посольских дел сберегатель».
Закрепив за собой Киев и обеспечив мир с Речью Посполитой, Русское государство объявило очередную войну Османской империи и начало готовить первый Крымский поход. Официальное приобретение Киева Россией совпало с последовавшим в том же году решением Константинопольского патриархата о присоединении Киевской митрополии к Московскому патриархату. Обстоятельства этого важного события были таковы.
В царствование Федора Алексеевича сложные отношения с Польшей еще не позволяли реализовать замысел объединения Киевской митрополии и Московского Патриархата. Правительство царевны Софьи с самого начала своей деятельности в числе других важнейших задач поставило перед собой цель добиться перехода Киевской митрополии в состав Московского Патриархата. Уже в 1682 г. возглавивший при Софье Посольский приказ князь Василий Голицын поручил российскому послу в Османской империи Прокофию Возницыну конфиденциально разузнать, каковы перспективы перехода Киевской митрополии из Константинопольского Патриархата под омофор Московского Первосвятителя. После этого в 1683 г. Патриарх Иоаким совместно с правительством Софьи стал готовить почву для церковного воссоединения в Малороссии, где, впрочем, к тому времени за переход в московскую юрисдикцию выступало большинство духовенства и казачьей старшины во главе с гетманом Иваном Самойловичем (кстати, происходившим из среды духовенства).
Избрание митрополита, согласно инструкции, присланной гетману Самойловичу из Москвы в апреле 1685 г. должно было проходить на соборе, в котором надлежало принять участие не только духовенству, но и казачьей старшине — генеральной и полковой. Предписывалось избрать митрополита обязательно из среды местного духовенства. Грамота содержала уже новую схему упорядочения церковной жизни на Украине, которая теперь предусматривала переход Киевского митрополита из Константинопольской в Московскую юрисдикцию. В ней говорилось о том, что новый митрополит будет признавать своим Первоиерархом Иоакима и его преемников на Московском Патриаршестве, сношения же с Патриархом Константинопольским по делам церковным должны быть прекращены.
Грамота отмечала даже статус Киевской кафедры в Русской Церкви — второй по чести после Патриаршей и первенствующей среди всех митрополий. Московская инструкция обязывала гетмана подготовить специальный акт с изложением всех вышеперечисленных пунктов, который должны будут подписать новоизбранный митрополит, все представители духовенства, участвовавшие в его избрании, а также гетман и представители старшины: генеральные чины, полковники, есаулы и даже сотники. После этого избранный митрополит должен был отправиться к Патриарху в Москву на поставление.
Однако попытка Москвы уладить к этому времени киевскую проблему с Патриархом Константинопольским Иаковом успеха не принесла. Прибывший в 1684 г. в Стамбул в качестве московского посланца грек Захарий Софир не смог (или не захотел) убедить Патриарха Иакова уступить Киевскую митрополию Московскому Патриархату. Иаков повел себя не слишком порядочно: предложенных правительством царевны Софьи соболей с готовностью принял, но грамоты на ее переход в юрисдикцию Москвы так и не дал.
8 июля 1685 г. состоялось соборное избрание нового митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси — им стал Гедеон (Святополк-Четвертинский). В ходе выборов были выработаны условия перехода в Московскую юрисдикцию, которые касались прав и привилегий Киевской митрополии. Согласно этим условиям, митрополит должен был избираться на соборе в Киеве украинским духовенством и казачеством. Патриарху надлежало только благословлять его и совершать его поставление. Кроме того, Патриарх не должен был вмешиваться во внутренние дела епархий Киевской митрополии, митрополичьего суда, книгоиздания и деятельности Киево-Могилянской коллегии. Также участники собора просили Иоакима полностью на канонической основе уладить с Константинопольским Патриархом вопрос о переходе Киевской митрополии под юрисдикцию Москвы. Но одновременно представители Киева выступали за сохранение за митрополитом Киевским титула экзарха Патриарха Константинопольского, чтобы не допустить избрания отдельного православного митрополита Константинопольской юрисдикции в Речи Посполитой.
8 ноября 1685 г. митрополит Гедеон (Святополк-Четвертинский) был торжественно поставлен на кафедру Киевскую, Галицкую и всея Руси Патриархом Московским и всея Руси Иоакимом (Савеловым) в Успенском соборе Московского Кремля. Поставление проходило в присутствии царей Ивана и Петра Алексеевичей, которым, как и Патриарху, Гедеон принес присягу, правительницы царевны Софьи и гетмана Самойловича. Москва действовала явочным порядком: согласия от Константинопольского Патриарха на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата к тому времени еще не было получено.
Похоже, что в Константинопольской Патриархии, хорошо понимая, что не пойти навстречу пожеланиям Московского правительства было бы равносильно отказу от щедрой московской милостыни, за счет которой только и существовали Восточные Патриархаты в Османской империи, решили как следует поторговаться и продать свое согласие на уступку Киева как можно дороже.
В конце 1685 г. в Стамбул для переговоров по вопросу о Киевской митрополии был направлен новый представитель Москвы — опытный дипломат подьячий Никита Алексеев, который вез с собой соответствующие грамоты царей Ивана и Петра, Патриарха Иоакима и гетмана Самойловича. Грамота Иоакима содержала подробное изложение истории вопроса о разделении Русской Церкви на две части — Киевскую и Московскую. Она подчеркивала историческое единство Русской Церкви, которое, как отмечал Иоаким, должно быть теперь восстановлено и канонически. Московский Патриарх указывал также на нестроения последнего времени в Киевской митрополии, помочь в преодолении которых Патриарх Константинопольский был не в силах из-за дальности расстояния до Киева и по причине политических трудностей. Одновременно Иоаким страховался на случай попытки поляков воспрепятствовать переходу Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы и просил, чтобы Константинопольский Патриарх не поставлял митрополита Киевского, если подобная просьба придет из Речи Посполитой.
Патриарх Константинопольский сразу заявил, что не может принять решение о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы без согласия других Восточных Патриархов и митрополитов Константинопольской Церкви, а созыв церковного собора невозможен без разрешения главного визиря султана. Вскоре Патриарх Иаков скончался. В период, пока Константинопольская кафедра оставалась вакантной, Алексеев обратился за поддержкой к Иерусалимскому Патриарху Досифею. Но Досифей неожиданно отказал московскому дипломату во встрече, заявив, что прежде тот должен побывать у визиря. Подьячий встретился с визирем и вновь прибыл к Досифею, разговор с которым получился исключительно резким. Возможный переход Киевской митрополии Патриарх назвал деянием противоканоническим и заявил, что своего согласия на это не даст.
Лисица бурно отвечал Досифею, что переход под юрисдикцию Москвы — желание гетмана, казачества всего и народа Малороссии. «Так тому и быть!», — заключил гетманский посланец. Московский представитель был более спокоен: разъяснял позицию российского правительства, приводил доводы в пользу воссоединения Русской Церкви, обещал щедрые пожалования. Но Досифей своей позиции не изменил. При этом он заметил, что Константинопольский Патриарх не может удовлетворить просьбу Москвы без разрешения визиря. И хотя Алексеев выразил сожаление по поводу того, что решать вопрос придется не с православными Патриархами, а с «неверным» султанским министром, но именно это обстоятельство решило исход дела.
С турецкими властями договориться оказалось намного проще: неожиданно помог политический момент. Турки в это время увязли в войне с целой антиосманской лигой, в которую вошли Священная Римская империя, Речь Посполитая и Венецианская республика. Высокая Порта крайне не желала, чтобы к этому союзу примкнула и Россия, что было чревато открытием еще одного фронта в тылу у турок — в районе Азова и Крыма. Между тем, в Стамбуле было известно о том, что представители стран, входящих в лигу, настойчиво склоняют Москву присоединиться к союзу против турок. Чтобы не допустить этого, Османская империя готова была пойти на уступки Российскому государству. Так что сделать приятное правительству царевну Софьи, уступив Киевскую митрополию Московскому Патриархату (что туркам почти ничего не стоило), представлялось визирю весьма удачным политическим ходом.
Результат встречи Алексеева с визирем не замедлил себя ожидать: возвращенный турками на Патриаршество Дионисий IV прибыл в Эдирне и выразил согласие на переход Киевской митрополии в состав Московского Патриархата. Целиком изменил свой взгляд на эту проблему и Досифей, чье поведение было довольно некрасивым. Боясь остаться без своей доли милостыни, он заявил Алексееву, что нашел канонические правила, позволяющие одному архиерею передать часть территории епархии другому. Иерусалимский Патриарх пообещал уговорить Патриарха Константинопольского уступить Киевскую митрополию Москве (хотя, Дионисия после разговора с визирем уговаривать уже приходилось).
Алексеев получил от Дионисия грамоту собора Константинопольской Церкви о передаче Киевской митрополии Московскому Патриарху на вечные времена. Отдельную грамоту на сей счет подписал и Досифей, хотя в соответствии с им же самим озвученным порядком, Иерусалимского Патриарха это дело не касалось. В качестве подарка от Российского правительства было вручено 400 золотых червонцев (по 200 каждому Патриарху) и три сорока соболей (для Дионисия).
Положение Киевской митрополии в составе Русской Церкви было исключительным. По сути, она представляла собой тот самый митрополичий округ, введение которых в Московском Патриархате планировал царь Федор, однако с гораздо более обширными правами, чем это предусматривал проект епархиальной реформы 1682 г. Все древние привилегии Киевской митрополии, которые были перечислены Киевским собором 1685 г. при избрании на митрополию Гедеона (Святополк-Четвертинского), были за ним сохранены. Митрополит Киевский также получил право носить на митре стоячий крест, как и Патриарх Московский, и, подобно Предстоятелю Русской Церкви, в пределах своей митрополии имел право предношения креста. За Киевским митрополитом закреплялись все земельные владения митрополичьей кафедры, в том числе на Правобережье.
В то же время Патриарх Иоаким в соответствии с данным митрополитом Гедеоном при поставлении обещании быть в послушании у Московского Первосвятителя в «настольной» грамоте Киевскому владыке закрепил за собой право духовного надзора над Киевской митрополией. Впрочем, такое право имели и Константинопольские Патриархи по отношению к митрополитам Киевским.
Использованы материалы сайта https://pravoslavie.ru/37969.html