В своей статье доктор исторических наук А.Ю. Минаков рассказывает о выдающемся русском правом государственном деятеле начала ХХ века, министре внутренних дел (1905—1906) – П.Н. Дурново. Большое внимание в статье уделено так называемой записке Дурново, ставшей пророческой.
Пётр Николаевич Дурново был одним из самых выдающихся русских правых государственных деятелей начала XX века. Он родился в семье, принадлежавшей к старинному дворянскому роду. Его отец был олонецким вице-губернатором, матерью – урожденная Львова, племянница адмирала М.П. Лазарева. Дурново приходился двоюродным племянником музыканту и композитору А.Ф. Львову, автору музыки к гимну Российской Империи «Боже, Царя храни!». В 1855 г. по прошению матери, с просьбой в память о заслугах адмирала Лазарева, он был зачислен в Морской кадетский корпус, который успешно закончил в 1860 г. и был произведен гардемарином во флот.
Около восьми лет Пётр Дурново провёл в плаваниях по всему миру – по Тихому, Атлантическому океанам, Средиземному, Балтийскому и Черному морям. За это время он зарекомендовал себя как «очень сведущий и умный офицер». В честь Петра Николаевича во время экспедиции в 1863 году был назван один из островов в Японском море. С конца 1860-х гг. по 1870 г. он учился в Александровской Военно-юридической академии. По ее окончании он был причислен к Главному военно-морскому судебному управлению, а затем назначен помощником прокурора Кронштадтского военно-морского суда. «Переход Дурново на гражданскую службу совпал с введением в действие судебных уставов 1864 г. — писал хорошо знавший Дурново В.И. Гурко. — Вместе с целой плеядой талантливых сверстников он содействовал, состоя в рядах прокуратуры, созданию нашего нового суда, отличавшегося твердой законностью и независимостью от воздействия административной власти». В 1872 г. Дурново перешел на службу в Министерство юстиции и был назначен товарищем прокурора Владимирского, а в 1873 г. Московского окружного суда. С 1880 г. Дурново назначается товарищем прокурора Киевской судебной палаты.
На всех постах Дурново отличался исключительной добросовестностью, высоким профессионализмом и несомненными организаторскими способностями. И друзья, и враги неизменно отмечали, что Дурново обладал прагматическим «государственным умом», смелостью, сильным и твёрдым характером, умением противостоять общественному мнению и, если надо, большинству высокопоставленных коллег. При этом также отмечалась его вспыльчивость, своенравие и некоторая шаткость нравственных принципов. С.Ю. Витте вряд ли существенно преувеличивал, когда писал о том, что Дурново не был «человеком твердых этических правил». «Он, конечно, препровождал жизнь далеко не добродетельную, — утверждал лично его знавший Л. А. Тихомиров. — Организм ему был дан могучий… Развивать нервную энергию мог в громадных размерах, и говорят, был страшен в порывах своих. Натуру он имел властную. Полагаю, что у него должны были быть пылкие страсти. … Дурново, насколько мне известно, любил-таки наслаждаться жизнью».
Стремительный карьерный взлёт Дурново начался в 1881 г., когда он был назначен управляющим судебным отделом Департамента полиции МВД. На этом посту он временно замещал ушедшего в отпуск директора Департамента В.К. Плеве. Это было время борьбы с террористической «Народной Волей», которая была разгромлена в течение нескольких лет.
В 1884 г. он был командирован в ряд европейских столиц для ознакомления с организацией западноевропейской полиции и методами ее работы. В 1885 г. Дурново назначается директором Департамента полиции. «По природному уму, — вспоминал В.И. Гурко, — по ясному пониманию всего сложного комплекса обстоятельств времени, по врожденным административным способностям и, наконец, по твердому и решительному характеру П.Н. Дурново был, несомненно, головой выше лиц, занимавших ответственные должности в центральном управлении министерства. … Скажу больше, среди всех государственных деятелей той эпохи он выделялся и разносторонними знаниями, и независимостью суждений, и мужеством высказывать свое мнение, независимо от того, встречало ли оно сочувствие среди присутствующих или нет».
Однако в 1893 г. произошёл скандал. Дурново отличался изрядным женолюбием, что привело его к серьёзным проблемам, на длительное время лишившим его перспективы карьерного роста. Так, заподозрив свою любовницу Доливо-Добровольскую в интимной связи с секретарем бразильского посольства, Дурново приказал своим агентам найти улики и те нашли её письма в письменном столе бразильца. История стала известна Александру III, который приказал: «Убрать эту свинью в 24 часа». Дурново перевели в Сенат, т. е. по сути отправили в почетную ссылку.
С приходом в Министерство внутренних дел Д.С. Сипягина Дурново смог продолжить карьеру. В феврале 1900 г. его назначили товарищем министра внутренних дел. С 1900 по 1905 гг. Дурново заведовал управлением Департамента общих дел, а также духовных дел инославных вероисповеданий; возглавлял Департамент полиции (1902-1904 гг.), был заведующим Центральным статистическим комитетом (1902-1905), занимал еще целый ряд должностей. В отсутствие министра МВД Дурново исполнял его обязанности.
Апогеем государственной деятельности Дурново были события Смуты 1905-1907 гг. Поначалу он стал одним из ближайших сотрудников премьер-министра С.Ю. Витте, безуспешно пытавшегося сбить революционную волну. Дурново был тем деятелем, который оказался наделенным государственной волей и способностью применить против революционеров всю мощь государства. Витте, по сути дела, взвалил на него бремя непопулярных решений, на которые сам оказался неспособен. 1 января 1906 г. Дурново был назначен министром МВД. Получив санкцию Императора на решительные действия, Дурново арестовал большинство руководителей революционных партий и организаций, петербургский Совет рабочих депутатов, призывавший к вооруженному восстанию, ввёл в большинстве губерний исключительное положение, устранил нерешительных губернаторов (из 48 губернаторов европейской части России 15 были заменены в течение ноября-декабря 1905 г.), организовал карательные экспедиции, потребовал немедленного введения военно-полевых судов и т. д. Известна его циркулярная телеграмма губернаторам: «Примите самые энергичные меры борьбы с революцией, не останавливаясь ни перед чем. Помните: всю ответственность я беру на себя». Дурново, по свидетельству современников, «выявил ту последовательность и даже беспощадность, которые должны были внушить населению уверенность, что власть не играет словами и осуществляет принятые ею решению до конца».
В течение декабря революционное движение в столице было разгромлено, а в Москве подавлен вооруженный бунт. Обращаясь к командиру гвардейского полка Г.А. Мину, занимавшегося подавлением московского бунта, Дурново заявлял: «Никаких подкреплений Вам не нужно. Нужна только решительность. Не допускайте, чтобы на улице собирались группы даже в 3-5 человек. Если отказываются разойтись — немедленно стреляйте. Не останавливайтесь перед применением артиллерии. Артиллерийским огнем уничтожайте баррикады, дома, фабрики, занятые революционерами». Подобными же мерами, если это требовала обстановка, были подавлены вооружённые выступления и в других крупных городах.
Являясь членом консервативного Русского собрания, Дурново сознательно поддержал возникшее осенью 1905 г. черносотенное правоконсервативное движение. Он добился государственного субсидирования «Союза русского народа», крупнейшей правоконсервативной организации, ведущей борьбу с революцией, организовал вооружение черносотенных дружин револьверами для охраны общественного порядка. В 1909 году Дурново был избран почетным членом Московского Союза Русского народа.
Безусловно, деятельность Дурново была одним из решающих факторов, приведших к подавлению Смуты. Дурново тогда спасал Империю от той участи, которая постигла её в 1917 году.
Тем не менее, после подавления Смуты, в апреле 1906 г. Дурново был уволен в отставку вместе со всеми членами кабинета Витте. Он проделал всю грязную, кровавую и крайне необходимую работу по подавлению революции и в результате стал одиозной фигурой для самых разных провластных группировок и так называемой общественности, с которой, после создания Государственной Думы, необходимо было считаться. Император оставил ему министерское жалование, единовременно вознаградил 200 тыс. рублей, пожаловал в статс-секретари с оставлением членом Сената и Государственного Совета. Строго говоря, опалой это не было.
Революционеры ненавидели Дурново. Террористы устроили за ним форменную «охоту». Террористка А.Т. Леонтьева, принадлежавшая к эсерам-максималистам, убила в Швейцарии пожилого французского рантье Мюллера, внешне похожего на Дурново.
В Государственном Совета Дурново возглавил группу правых. Они отличались верой в монархическую идею, отстаиванием интересов Православной Церкви, категорическим неприятием не только революции, но либеральных реформ, критическим отношением к Манифесту 17 Октября, создавшим предпосылки для реального ограничения власти Самодержца, отстаиванием приоритета нужд армии и флота перед всеми прочими государственными нуждами. В одной из своих речей Дурново так излагал свою позицию: «В моих глазах все так называемые культурные потребности отступают на второй план пред насущными нуждами, от которых зависит само существование России как великой державы. Управление государством дело суровое, и приходится мириться, если, например, в городских училищах плохи учебные пособия, когда рядом с этим для военного корабля нужна хорошая пушка, для которой необходимо истратить деньги». Мировая война показала, что Дурново и другие консерваторы были правы.
В 1911 году Дурново и правые выступили против столыпинского проекта введения земских учреждений в западных губерниях, который был направлен на усиление русского крестьянского элемента в крае и ослабление польского. Дурново активно выступил против этого проекта и добился его отклонения в Госсовете. Вряд ли Дурново всерьёз отставал сословные интересы, когда польские помещики оказываются ближе русского крестьянина, вероятнее всего, главную роль играли субъективные мотивы — личная неприязнь к Столыпину и соперничество с ним. Тем более, что для Дурново поляки были нелояльным к Империи элементом и носителями сепаратизма. Столыпин вынужден был добиться от Императора права распустить Думу и Государственный Совет на три дня, в течение которых был принят закон о земстве, согласно 87-й статье Основных законов, которая позволяла издавать законы в перерывах между сессиями. При этом Дурново был отправлен Императором в длительный заграничный отпуск. Однако 5 сентября 1911 года Столыпин скончался от смертельного ранения, полученного во время покушения, и Дурново вновь вернулся к обязанностям председателя правой группы Государственного Совета.
В феврале 1914 г. Дурново подал записку, названную впоследствии пророческой. Это был прогноз, в котором были предсказаны катастрофические для России последствия вступления в войну. Оригинал «Записки» до сих пор не обнаружен, но большинство исследователей считают её подлинной (С.С. Ольденбург, А.П. Бородин, А.А. Иванов, А.Э. Котов).
Дурново ставил целью предотвратить вступление России в большую войну. Он исходил из того, что в Европе назревает англо-германская война из-за стремления Англии «удержать ускользающее от нее господство над морями». Для Дурново английская ориентация русской дипломатии была «глубоко ошибочна» и противоречила «самим своим существом нашим государственным видам и целям». «С Англией, — писал Дурново, — нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится». Дурново считал, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух государств». Если исходить из последствий будущей войны для Второго Рейха, то Дурново был вполне прав, война была не нужна Германии, однако, на практике она к ней стремилась и в конечном итоге и развязала её.
Он охарактеризовывал Антанту как «комбинацию искусственную, не имеющую под собой почвы интересов». Дурново полагал, что «будущее принадлежит несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последнею Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японии». Такой союз, по его мнению, лишен «всякой агрессивности» и «на долгие годы обеспечит мирное сожительство культурных наций».
Оценивая войну с Германией, Дурново утверждал, что Россия уступает по многим параметрам потенциальному противнику. Даже победа не могла принести пользы России, которая должна была выйти из войны истощённой, и оказалась бы в экономической зависимости от Англии, которая больше всех выиграет от победы (впрочем, больше всех выиграли от мировой войны США). Что же касается возможных территориальных приобретений России, то их ценность сомнительна, а завоевание австрийской Галиции пагубно для России. С его точки зрения, «явно невыгодно во имя идеи национального сентиментализма присоединять к нашему отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь». «Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? — писал Дурново. — Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
Дурново предвидел, что противоборство России и Германии пагубно скажется на обеих монархиях. Особенно опасна ситуация в России, «где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма. Несмотря на оппозиционность русского общества … политическая революция в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое. За нашей оппозицией нет никого, у нее нет поддержки в народе … Русский простолюдин, крестьянин и рабочий, одинаково не ищут политических прав… Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужою землею, рабочий – о передаче ему всего капитала и прибыли фабриканта и дальше этого их вожделения не идут». Если власть допустит беспрепятственное проникновение этих лозунгов и соответствующей агитации в народные массы, анархия в России неизбежна. Война же с Германией создаст благоприятные условия для подобной агитации. В ходе войны неизбежны неудачи, ошибки, недочеты в снабжении. «При исключительной нервности нашего общества, этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение, а при оппозиционности этого общества, все будет поставлено в вину правительству». Если власть поколеблется и пойдет на соглашение с оппозицией, то этим «ослабит себя к моменту выступления социалистических элементов. Хотя и звучит парадоксом, но соглашение с оппозицией … ослабляет правительство. Дело в том, что наша оппозиция, не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия». Дурново предрекал: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся, к тому же за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
Записка Дурново была оставлена без каких-либо последствий, поскольку противоречила стратегическому курсу на союз Российской Империи с Францией и Англией.
Когда началась мировая война, Дурново с единомышленниками попытался создать в противовес Прогрессивному блоку, ядро которого составляли либералы и умеренные социалисты, так называемый консервативный «Черный блок», однако эта инициатива успеха не имела. К тому времени Дурново уже тяжело болел и вынужден был передать лидерство в правой группе графу А.А. Бобринскому.
11 сентября 1915 года Дурново скончался от апоплексического удара и был похоронен в усадьбе Трескино Сердобского уезда Саратовской губернии (ныне — Колышлейский район Пензенской области) в ограде церкви во имя Рождества Христова.
А.Ю. Минаков
