В своей статье историк и писатель А.А. Музафаров рассказывает о террористических покушениях на выдающегося русского государственного деятеля Петра Аркадьевича Столыпина. С середины XIX века мишенями террористов зачастую становились отнюдь не самые реакционные консерваторы, а, напротив, те государственные деятели, которые видели реальные проблемы бурно развивающихся обществ «прекрасной эпохи» и пытались предпринимать шаги по их решению. В Российской Империи одной из приоритетных мишеней для террористов стал П. А. Столыпин.
Во второй половине XIX – начале XX века по миру прокатилась волна политического терроризма. В разных странах взволнованные до экзальтации молодые (а порой – и не очень) люди нападали на чиновников, министров, президентов, а то и коронованных особ. Иные из них были дерзкими одиночками, иные – связанными с теми или иными тайными организациями, что стремились изменить ход истории. И Российская Империя, увы, не осталась в стороне от этого поветрия. Стреляли и у нас – в чиновников, министров, Государя-Императора, преподавателей гимназии, священнослужителей и т.д.
Примечательно, что история этого явления толком не исследована и не описана ни в отечественной, ни в мировой науке. В советское время путь индивидуального террора официально осуждался. Не то чтобы коммунистических идеологов беспокоила его бесчеловечная сущность, нет, просто они находили его неэффективным методом революционной борьбы. Ведь сам «вождь мирового пролетариата» по преданию некогда сказал – мы пойдем другим путем. Известно каким – установлением своей диктатуры и превращения террора в страшную индустрию уничтожения, жертвами которой пали сотни тысяч подданных Российской Империи. Действительно, куда там революционерам с их кинжалами, бомбами и револьверами.
В зарубежной исторической науке тоже не очень любят вспоминать об оборотной стороне освободительного движения. Открыто не признают, что в борьбе с традиционным обществом все средства были хороши, но и осуждать террористов рука не подымается. Проще умолчать.
Мешает и еще одно обстоятельство – если посмотреть внимательно, то можно заметить, что мишенями террористов зачастую становились отнюдь не самые реакционные консерваторы, а, напротив, те государственные деятели, которые видели реальные проблемы бурно развивающихся обществ «прекрасной эпохи» и пытались предпринимать шаги по их решению.
В Российской Империи одной из приоритетных мишеней для террористов стал Петр Аркадьевич Столыпин. Некоторые современные исследователи считают, что для многих террористических группы он был даже более приоритетной целью, чем Государь Император. Может, конечно, еще и потому, что охранять Государя после трагической гибели Царя Освободителя в России научились, а вот на слуг государевых усилий охраны уже не хватало. Да и абсурдным казалось русским чиновникам прятаться за спины телохранителей в своей собственной стране.
В 1905 году прямо в доме Саратовского губернатора Столыпина был убит генерал Захаров, прибывший в губернию для оказания помощи в наведении порядка. Убит предельно просто:
«Кабинет генерала был устроен во втором этаже, в комнате по левую сторону от приемной, отделяющей его от кабинета папá. Явилась на утренний прием миловидная, скромная молодая женщина, пожелавшая видеть генерала Сахарова. В руках она держала прошение. Чиновник ввел ее в комнату. Закрывая дверь, он еще видел, как просительница положила бумагу перед Сахаровым.
Через минуту раздался выстрел, и Сахаров, обливаясь кровью, выбежал, шатаясь, в другую дверь. В дверях силы его покинули, и он свалился на пол. Бросившаяся бежать убийца была на лестнице задержана чиновником особых поручений, князем Оболенским. Поданная ею бумага — прошение, заключала в себе смертный приговор убитому генералу».
(из воспоминаний дочери П.А. Столыпина – М.П. фон Бок)
Во время аграрных волнений Петр Аркадьевич не отсиживался под надежной охраной, а постоянно разъезжал по губернии, и не столько применял силу, сколько уговаривал крестьян оставить смутные замыслы, доказывал, что беззаконное уничтожение помещичьей собственности бумерангом ударит по всем сельским хозяевам. Энергичного и не заискивающего перед толпой губернатора слушали, спорили, возражали. В мемуарах дочери Столыпина Марии Петровны фон Бок остались описания тех тревожных дней:
«Один раз папá увидел, как стоящий перед ним человек вдруг вынул из кармана револьвер и направил на него. Папá, глядя на него в упор, распахнул пальто и перед взбунтовавшейся толпой сказал:
— Стреляй! Революционер опустил руку, и револьвер вывалился у него из рук.
Другой раз, садясь в коляску, после того, как он произнес в большом революционном сборище речь, мой отец заметил на себе взгляд какого-то парня, стоящего близко к нему. Парень имел вид самый наглый и задорный, а взгляд был полон тупой, непримиримой ненависти. Папá, посмотрев на него, коротко и властно сказал:
— Подай мне пальто!
И этот человек, только что мечтавший о том, как бы побольше зла нанести ненавистному губернатору, послушно взял пальто из рук курьера и подал его папá.
А в одну из таких поездок папá прибыл на поезде и прямо из вагона пошел пешком в село, где его ожидал народ. Из толпы выделился какой-то парень с крайне возбужденным и далеко не доброжелательным видом и направился прямо на моего отца. Сначала он шел нерешительно, но когда увидал что отец идет совсем один, без полиции, он нагло поднял голову и, глядя прямо в лицо отца, собирался говорить, как вдруг услыхал спокойный и повелительный голос отца:
— Подержи мою шинель!
И этот человек, давно мечтавший о том, как бы побольше зла нанести моему отцу, послушно взял шинель и так и простоял, держа ее на руках всё время, пока мой отец говорил речь.
Папá понимал, что в это тревожное время надо ему одному приезжать к народу, который он любил и уважал. Надо говорить с ним без посредников, что тогда только народ, почувствовав инстинктом искренность его слов, поймет его и поверит ему. И крестьяне, действительно, внимательно и благожелательно слушали его подчас суровые, но всегда правдивые слова».
Последнее примечание особенно важно. Беспристрастные исследователи сельских волнений 1905 года отмечают, что крестьяне не часто прибегали к прямому насилию. Изгнать помещика из деревни, вынудить его задешево продать имение – да, а убивать…. Что мы, нехристи что ли? Такое бывало весьма редко. Не крестьянские вилы и револьверы были опасны, а настоящие враги государства.
Нельзя не сказать о принципах, согласно которым террористы выбирали своих жертв. Во-первых, это были те, кого проще всего убить. Городовой, сельский стражник, жандармский часовой у железнодорожного моста, губернский чиновник, к которому так легко пойти на прием. Во-вторых, это были наиболее энергичные и деятельные сотрудники государства. Храбрые офицеры (такие как командир Лейб Гвардии Семеновского полка генерал-майор Мин или Главный командир Черноморского флота адмирал Чухнин), толковые администраторы, но пуще всего – реформаторы. Те, кто не хуже самозваных «друзей народа» видел проблемы страны и предлагал пути их решения.
Петр Аркадьевич Столыпин оказался, таким образом, в группе риска сразу по двум основаниям – он откровенно пренебрегал охраной, и он был одним из тех, кто деятельно работал над усилением России. А риск для жизни? Что же – Столыпиным не привыкать – несколько столетий представители этого рода служили Царю и Отечеству на поле брани.
В 1906 году Государь предлагает Саратовскому губернатору занять пост Министра внутренних дел. Предложение связано с намеченным на конец апреля 1906 года началом работы первой Государственной Думы Российской Империи. Царю нужен был человек, который бы сумел организовать работу правительства в новых условиях. Верный, энергичный и умный. Министерское кресло было местом весьма небезопасным – в начале ХХ века уже два министра пали жертвой террористических атак, но Петр Аркадьевич не колебался – воля Государя была для него высшим законом.
Новый министр начал весьма интенсивную деятельность, направленную как на наведение порядка в стране, так и на ее дальнейшее развитие. Такой человек был крайне опасен для революционеров и покушение на него не заставило себя ждать.
Летом 1906 года семья Столыпиных проводила на даче министра внутренних дел на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге. Проводила лето – не значит отдыхала.
12 августа в субботу у Петра Аркадьевича был приемный день. В своем кабинете он принимал самых разных посетителей, имевших дело до главы правительства Империи. В приемной собрались более полусотни человек – чиновники, просители, некий крестьянин, изобретатель и промышленник князь Накашидзе, принесший проекты бронированных автомобилей для русской армии (князь храбро воевал на полях сражений недавно закончившейся Русско-японской войны и очень хотел внедрить в армию новейшие виды вооружения), вдова с маленьким ребенком – пришла хлопотать о пенсии….
Неожиданно около ограды дачи остановился экипаж, из которого вышли три жандармских офицера с портфелями в руках. Вышли и бодрым шагом направились к дверям. Дежурный лакей заметил, что шагали-то жандармы бодро, но как-то не по-жандармски что ли… Не так, как ходят офицеры Собственного Его Величества Корпуса Жандармов. И форма на них вроде бы правильная, да носят ее господа офицеры не совсем верно. Чтобы сойти за офицера мало надеть мундир, надо знать многие мелочи и уметь его «правильно» носить, соблюдая множество официальных и неофициальных правил. Лжежандармы того не знали.
Бдительный лакей привлек внимание к необычным посетителям адъютанта Столыпина генерал-майора Александра Николаевича Замятина. Тот быстро пошел к ним навстречу и тут у террористов – а это были именно они, — не выдержали нервы – они бросили свои портфели в стороны дверей, попытались бежать, грохнул чудовищной силы взрыв.
Покушение совершила боевая группа партии социалистов-революционеров максималистов. А бомбы для нее подготовили в большевистской мастерской Льва Красина (и чего стоят слова «мы пойдем другим путем»?). Кстати, располагалась мастерская в квартире пролетарского писателя Алексея Пешкова, известного под псевдонимом Максим Горький. Имена самих террористов тоже известны, но вряд ли убийцы достойны того, чтобы их вспоминали сейчас.
Взрыв примерно полутора килограмм динамита имел страшные последствия. Часть деревянного дома просто рухнула. Пострадало более 100 человек. 27 из них погибли. Кто же пал жертвой террористов?
Храбрый генерал Замятин, пензенский губернатор Сергей Алексеевич Хвостов, Иероним Иеронимович Тарлецкий – гражданский инженер, отважный князь Накашидзе, мещанка Ольга Евгеньевна Истомина и ее малолетний сын, так и оставшаяся неизвестной женщина на восьмом месяце беременности, слуги министра, чиновники министерства внутренних дел.
Среди раненых – четверо детей, включая двух детей самого Петра Аркадьевича — двенадцатилетняя Наташа и трехлетний Аркадий. Сам Премьер не пострадал.
Сейчас на месте бывшей дачи стоит чудом сохранившийся в советское время обелиск с именами погибших. По каким-то причинам, скорее всего, по бесхозяйственности, большевики его не снесли. Но есть и другая память – улица Красина в самом центре Москвы. Совсем рядом была и улица Горького, но ей успели вернуть древнее название Тверская.
Чего добились террористы, убившие столько невиновных людей? Ничего. Премьер ответил им с парламентской трибуны:
«Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами – «Не запугаете».
По приглашению Государя Столыпин переезжает в тщательно охраняемый Зимний дворец, и продолжает работать. Начинается крестьянская реформа, изменяется выборное законодательство, армия и полиция все уверенней противостоят террористам, страна начинает выходить из революционного кризиса.
Революционеры не сложили оружия. Разрабатываются новые планы покушений на главу правительства Империи. Планы творческие, предусматривающие использование ядовитых газов, аэропланов и даже подводных лодок (эту бы энергию, да в созидательное бы русло). Но все остаются не более, чем планами — революция идет на спад, и террористам все труднее творить свое черное дело. Молодежь уже не смотрит на них с восторгом, а занимается другими более полезными делами.
Во время визита Государя в Киев в августе 1911 года к начальнику местного охранного отделения пришел некто Богров. Он сообщил, что во время присутствия Государя Императора в театре 1 сентября 1911 года на него будет совершено покушение, и только он, Богров, знает потенциального убийцу в лицо.
Подполковник Кулябко задумался. Он давно знал Богрова – этот юноша одно время был близок к революционерам, потом вроде был раскаялся и стал доносить на своих бывших товарищей, и по его доносам было арестовано немало злодеев, но есть ли пределы революционного коварства и подлости?
С одной стороны – жизнь самого Государя Императора, с другой – сомнения и, прямо скажем, презрение, которые испытывал жандарм к двойному агенту. И все-таки Богров получил пропуск в театр. Охрану царской ложи усилили, однако на этот раз целью террористов был не Государь, а Столыпин. В антракте Богров неожиданно подошел к премьеру и дважды выстрелил в него из револьвера. Больше не успел – скрутили. Петра Аркадьевича доставили в госпиталь и поначалу врачи были полны оптимизма – раны серьезные, но смертельными не выглядели. Однако, медики ошиблись и 5 сентября 1911 года великий государственный деятель России скончался.
А теперь зададимся вопросом – и чего же добились террористы? Столыпинские реформы продолжались и при его преемниках. Продолжалось и быстрое развитие страны и общества, и только мировая война сумела остановить взлет русского колосса.
Кто сейчас вспоминает о Богрове, Красине, даже Горьком? А вот имя Петра Аркадьевича Столыпина по-прежнему вызывает живой интерес. Потому, что за этим именем стоит личность русского человека, посвятившего свою жизнь созиданию и служению Отечеству. Плоды деяний которого и по сию пору имеют выдающееся значение.
А.А. Музафаров
