В своей статье доктор исторических наук, А.Ю. Минаков рассказывает о российском государственном деятеле, сенаторе, статс-секретаре, действительном тайном советнике В.К. Плеве, незаслуженно недооцененном современными русскими консерваторами. Между тем, его биография и взгляды ставят его в один ряд с самыми выдающимися практиками русского консерватизма и охранительства.
Вячеслав Константинович Плеве родился 8 апреля в г. Мещовск Калужской губернии. Его отец, К. Г. фон Плеве, происходил из обрусевших православных немцев и был скромным учителем истории и географии в провинциальной гимназии. Кумиром отца был Николай I. Мать Плеве, Елизавета Михайловна, урожденная Шамаева, происходила из калужских мелкопоместных дворян. Она воспитала cына глубоко религиозным человеком. С 1851 г. семья Плеве жила в Варшаве, но в 1863 году, в связи с начавшимся польским националистическим мятежом, Вячеслав был отправлен к родным в Калугу, где он закончил гимназию первым учеником с золотой медалью.
Плеве поступил на юридический факультет Московского университета, который окончил в 1867 г. со степенью кандидата прав. Учеба Плеве пришлась на период Великих Реформ, среди его учителей были Б.Н. Чичерин, С.М. Соловьев, Н.И. Крылов, М.Н. Капустин, Ф.М. Дмитриев, с некоторых из них он впоследствии поддерживал дружеские отношения. Либеральные умонастроения, характерные для той эпохи, не были некоторое время чужды Плеве.
С 1867 г. Плеве начал службу в Московской прокуратуре, затем служил с повышениями во Владимире, Туле, Вологде и Варшаве. Молодой прокурор не избегал полемики с подсудимыми, привлеченными по политическим мотивам. К примеру, в 1876 году он заявлял членам польского тайного революционного общества социалистического направления: «Для России давно наступила пора политической зрелости и конституционного правления. Это осознало уже всё просвещённое общество, сознаёт и Государь. И только вы, господа революционеры, мешаете реформе. Как хотите — простое самолюбие не позволяет дать конституцию во время борьбы. Это походило бы на вынужденную уступку, а самодержавие ещё не так слабо!». Плеве был великолепным психологом, зачастую умеющим не просто «расколоть», но и переубедить допрашиваемого революционера.
После теракта Засулич в 1879 г. Плеве был назначен прокурором Петербургской судебной палаты. Тогда же он окончательно определяется со своими политическими взглядами и становится завсегдатаем известного правоконсервативного салона графини А.В. Богданович. После взрыва, устроенного народовольцем Халтуриным 5 февраля в Зимнем дворце Плеве принял участие в расследовании преступления. Тогда и произошло его личное знакомство с наследником престола, будущим Императором Александром III, на которого Плеве произвёл сильное впечатление своим профессионализмом и исключительными способностями. Наследник указал на выдающиеся способности Плеве М.Т. Лорис-Меликову, которому для борьбы с терроризмом были предоставлены исключительные полномочия.
Вскоре после цареубийства 1 марта 1881 г. Плеве возглавил Департамент полиции МВД, пост весьма ответственный и опасный. Главной задачей Плеве стала ликвидация деятельности террористической организации «Народная воля». Он создал из нескольких разрозненных ведомств единую структуру и привлек к службе в Департаменте полиции способных молодых специалистов. К примеру, совместно с подполковником Г. П. Судейкиным, назначенным им на ключевой пост начальника Охранного отделения, им была разработана система тайной агентурной работы внутри революционных организаций. При нем возникла система двойных агентов, среди которых наиболее известны Сергей Дегаев и Евно Азеф. Впрочем, как показала практика, она не только позволяла разлагать террористические организации изнутри, но и могла дезориентировать саму тайную полицию. Плеве принял непосредственное и самое активное участие в работе Комиссии по составлению Положения об усиленной и чрезвычайной охране от 14 августа, позволившее принять необходимые меры по борьбе с террором. Так или иначе, к 1884 году «Народная воля» была разгромлена.
Плеве прекрасно осознавал, что для борьбы с революцией необходимы не только репрессивные меры, но и позитивная идеология, привлекательная для думающих людей. В 1883 г. он пишет Д.А. Толстому записку, в которой обосновывает необходимость идейной борьбы с жизнеотрицающим мировоззрением: «…В данный исторический момент правительство ведёт борьбу не только с кучкой извергов, которые могут быть переловлены, но с врагом великой крепости и силы, с врагом не имеющим плоти и крови, т. е. с миром известного рода идей и понятий, с которым борьба должна иметь особый характер. Устранить влияние известной литературной клики на журнальное дело и уничтожить подпольные революционные сообщества — значит расстроить только внешнюю форму, в которую этой враждебной силе удалось организоваться, то есть сделать только первый шаг к ослаблению ее разрушительного влияния. Сломить же ее окончательно можно только противопоставив ей другую, подобную же духовную силу — силу религиозно нравственного перевоспитания нашей интеллигенции». Именно Плеве ходатайствовал перед Императором Александром III о прощении Л.А. Тихомирова для решения подобной задачи.
Плеве видел истоки своих взглядов в идеях славянофилов, считал себя учеником Д.А. Толстого и в своей деятельности опирался на идеи М.Н. Каткова, К.П. Победоносцева, В.П. Мещерского. Он был убеждён в божественном происхождении монархической власти и придавал большое значение разработке монархической доктрины. Плеве призывал «поработать, прежде всего, над раскрытием духовной стороны русского самодержавия, намеченной в трудах первых славянофилов, ради очищения автократического принципа и от восточных понятий, и от ереси просвещённого абсолютизма, подставляющего под понятие государства понятие о личности самодержца и заменяющего служебную роль автократического режима на благо народа». Он считал, что «самодержавие совместимо с широким местным самоуправлением и гражданской свободой». Поэтому Плеве всячески покровительствовал развитию консервативно-монархической мысли, а в начале XX века стал членом первой монархической организации в Российской Империи — Русского собрания.
После смерти Д.А. Толстого министром внутренних дел был назначен И.Н. Дурново, однако Плеве фактически являлся неформальным лидером МВД, который довел законодательные идеи Толстого до стадии введения их в действие. Так, Плеве поддержал разработку законов о неотчуждаемости крестьянских наделов, направленных на поддержку общинного землевладения, ему также принадлежит подготовка закона 1889 г. о переселении, как способе решения аграрного вопроса, который предусматривал минимальные льготы по переезду, уплате налогов и воинской обязанности. В отличие от позднейших столыпинских мер, этот закон не предусматривал свободную продажу крестьянином-переселенцем своей земли, он вынужден был оставлять ее общине, что сильно суживало его возможности.
1 января 1894 г. начался новый этап службы Плеве — он занял должность Государственного секретаря в ранге министра. На этом посту Плеве пробыл восемь лет, занимаясь новыми вопросами. В 1894 году Плеве был назначен Государственным секретарём в ранге министра и Главноуправляющим кодификационной частью при Государственном Совете. Летом 1899 года он был назначен статс-секретарем по делам Великого Княжества Финляндского с оставлением в должности Государственного секретаря. На этом посту Плеве проводил политику русификации Финляндии, т.е. курса на интеграцию Великого княжества Финляндского в имперское административно-правовое пространство (введение русского языка в делопроизводство, привлечение выходцев из России на руководящие посты, ликвидация самостоятельной финской армии, ограничение прав Сейма и т. д.).
Символическим признание государственных заслуг Плеве было то, что именно ему было поручено сделать юбилейный доклад на торжественном заседании Государственного Совета 7 мая 1901 года, посвященного 100-летию этого высшего учреждения Империи. Момент выступления Плеве перед Императором Николаем II был изображен на известной картине И.Е. Репина.
После убийства эсеровскими террористами в апреле 1902 г. министра внутренних дел Д.С. Сипягина на этот пост был назначен Плеве. Он вернул МВД прежнюю роль, ослабив влияние Министерства финансов, которое возглавлял С.Ю. Витте. Курс Плеве отличался традиционной для него жесткостью: эсеры-террористы подверглись масштабным репрессиям, оппозиционная деятельность либералов всячески пресекалась. При этом Плеве отнюдь не отвергал реформы, он считал, что инициатором их должно было выступать правительство: «Во всех классах населения России, — заявлял Плеве, — безусловно должно быть сохранено или постепенно введено самоуправление. Обширные реформы в этом смысле бесспорно необходимы, но невозможно допустить, чтобы такое преобразование совершилось слишком стремительно, под давлением со стороны незрелой молодёжи, студентов и проч., а также и заведомых революционеров, так как при таких условиях реформы дадут результаты, противоположные желаемым… К сожалению, реформы слишком долго откладывались». Как отмечалось в исторической литературе, формулу «сначала успокоение, а потом преобразования» нашёл отнюдь не Столыпин.
Однако ситуация была острой. Экономический кризис 1900—1903 гг. ожесточил социальные конфликты в городе и деревне. Плеве пришлось подавлять крестьянские волнения весны и лета 1902 года в Полтавской и Харьковской губерниях. Крестьяне устраивали погромы имений, захватывали зерно и имущество. Вещи, ненужные в крестьянском хозяйстве — книги, рояли, зеркала, предметы культуры и роскоши — беспощадно уничтожались. Плеве подавил волнения с применением войск, публичных порок и т. д., но при этом настоял на вынесении относительно мягких приговоров бунтовщикам, поскольку он не считал нужным жёстко наказывать голодных озлобившихся людей. С этого момента крестьянский вопрос Плеве считал основополагающим вопросом внутренней политики.
В 1902 г. Плеве организовал работу Редакционной комиссии по пересмотру законоположений о крестьянах при МВД, которую он превратил в центр по подготовке аграрной реформы, противостоящий Особому совещанию о нуждах сельскохозяйственной промышленности, возглавляемый оппонентом Плеве — Витте. Основой сельскохозяйственного производства, согласно Плеве, должно было стать хуторское и отрубное землепользование. Плеве и его сотрудники (В.И. Гурко, А.И. Лыкошин) признали необходимым облегчить выход из общины как беднейшим крестьянам, так и зажиточным. Предполагалось массовое крестьянское переселение на окраины Империи. Однако Плеве, в отличие от Столыпина, считал, что крестьяне должны были безвозмездно отказываться от надела при выходе. А создание хуторов и отрубов предусматривалось только на вненадельных землях.
Плеве первоначально поддержал С.В. Зубатова, назначенного в октябре 1902 г. на пост главы Особого отдела полиции. Министр признавал необходимость создания рабочих организаций, не выдвигающих политических требований, выступал за распространение на рабочих режима правительственной опеки. Он считал целесообразным усиление в рабочей среде влияния Православной Церкви (по этой причине он оказал поддержку священнику Г. Гапону), неизменно одобрял инициативы Л.А. Тихомирова, генерала Богдановича влиять на рабочее движение путём организации чтения лекций, издания просветительской литературы и пр. В целом же рабочие оценивались им как ничтожная величина в сравнении с крестьянским движением. Летом 1903 г. Плеве удалил Зубатова из Департамента полиции (есть версия, что это произошло из-за интриги против Плеве, в которой Зубатов участвовал вместе с Витте и Мещерским).
Важнейшим для России Плеве считал еврейский вопрос. Стоит отметить, что Плеве в целом положительно относился к сионизму, надеясь, что он сможет отвлечь евреев от участия в революционной деятельности. Во время встреч с лидером сионистского движения Теодором Герцлем Плеве говорил о том, что правительство не намерено препятствовать сионистам заниматься организацией эмиграции в Палестину. Плеве выступал за смягчение режима ограничений местожительства для евреев, но при этом решительно возражал против полной отмены «черты оседлости» и других специальных ограничений гражданских прав евреев.
Одной из важнейших задач Плеве была борьба с либеральной оппозицией. Плеве жестко настаивал, чтобы земства занимались местными хозяйственными проблемами, но при этом категорически отрицал за земствами право выдвигать какие-либо конституционные требования: «Пока вы будете заботиться о местных ваших нуждах, — говорил он представителям земств, — вы встретите с моей стороны полную поддержку, но, помните, если вы переступите эту демаркационную линию, — вы увидите во мне не министра внутренних дел, а только шефа жандармов». В 1903 году им были подвергнуты административной ревизии по проверке деятельности земские учреждения ряда губерний. В итоге были вскрыты вопиющие злоупотребления, некоторые наиболее либеральные земства (Московское, Тверское, Вятское) лишились до половины гласных, которые были отданы под суд за коррупцию. Стесняя деятельность земств, в особенности губернских, Плеве являлся горячим поборником усиления губернаторской власти.
15 июля 1904 года Плеве погиб в результате взрыва бомбы, брошенной в него эсером-террористом Созоновым. Поводом для убийства послужил еврейский погром в Кишинёве в апреле 1903 г., к которому Плеве не имел и в принципе не мог иметь никакого отношения. В «освободительной» среде ему, однако, приписывали роль главного организатора и вдохновителя погрома.
Ведущая консервативная газета того времени «Московские Ведомости» писала по поводу смерти Плеве: «Это был в полном смысле слова государственный человек. Он, несомненно, представил бы собой крупное явление в любую эпоху нашей истории, а среди современных нам развинченных, надорванных характеров он возвышался истинным гигантом своею ясною мыслью, глубоким умом, железною волей и золотым сердцем».
Именно такие деятели в первую очередь становились жертвами «освободительного» террора.
А.Ю. Минаков
