Польские ссыльные в Оренбургской губернии в XIX в.

Актуальность темы исследования обусловлена повышенным интересом исследователей, с 90-х гг. XX в., к вопросам польского государственного устройства, социальной структуре Польши, проблемам русско-польских отношений, степени влияния Российской империи на сословную структуру польского государства и систему органов управления. Целью работы является изучение роли Оренбургской губернии в судьбах поляков. В соответствии с целью выдвигаются задачи:

• рассмотреть причины прибытия в край поляков, их численность и состав;
• изучить судьбу и особенности пребывания поляков в регионе.

В судьбах поляков немалую роль играет Россия, во внутренние губернии которой высылали поляков, мешающих укреплению господства Российской империи в Польше. Одной из подобных губерний была Оренбургская, которая лежала на отдаленных восточных рубежах империи и являлась идеальным местом для сотен ссыльных.

Ссылка поляков в Оренбургскую губернию началась с 70-х гг. XVIII в. После I раздела Речи Посполитой в край было сослано множество конфедератов, после II раздела, – участников восстания под предводительством Тадеуша Костюшко. Количество сосланных поляков было так велико, что правительство было вынуждено признать возможность их присоединения к Крестьянской войне (1773-1775) реальной угрозой. Поэтому оренбургский губернатор Иван Андреевич Рейнсдорп (1768-1781 гг.) приказал отобрать у поляков оружие и отправить в Троицкую крепость, Уфу или другие города Уфимского наместничества.[1]

Следующая партия ссыльных поляков прибыла в край в годы Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии в 1813-1814 гг. Эти поляки входили в состав французских войск и являлись для российского правительства военнопленными.

Не менее крупная партия ссыльных разных национальностей прибыла в Отечественную войну 1812 г. и в послевоенные годы. В Оренбургский край было выслано пять партий пленных Наполеоновской армии, среди которых внушительное число составляли поляки, сражавшиеся в рядах французских вооруженных сил. В последующие годы уроженцы Царства Польского оказывались в Оренбургской губернии за участие в тайных кружках, распространение запрещенной литературы или антиправительственных идей. В этот период такие известные лица как Ян Виткевич и Томаш Зан были сосланы в губернию.[2, 3, 4]

Первое крупное поступление поляков в Оренбургский край произошло в 30-е гг. XIX в. В Царстве Польском в ноябре 1830 г. вспыхнуло восстание, закончившееся поражением поляков и их массовой высылкой во внутренние губернии империи. Всего в крае в 1833 г. оказалось 2800 ссыльных поляков. Среди них можно назвать: графа К. Ходкевича; священника К. Зеленко; С.Т. Циолковского; Б. Колесинского; В. Мигурского; Т. Жабицкого; Я. Злотковского; И. Прондзинского; Я. Сташевича; И. Завадского; С. Крушкевича; Э. Пожерского и многих других.[5, 6]

Внушительное число поляков в крае заставило губернские власти отнестись с уважением к доносу А. Е. Старкова 27 октября 1837 г. о подготовке поляками в Оренбурге вооруженного выступления. В доносе указывались руководители восстания – Т. Зан, А. Сузин, Я. Виткевич, В. Ивашкевич и др.; состав мятежников – не только поляки, но и русские солдаты; план восстания – разделение на пять отрядов и одновременное нападение на командующего Отдельным Оренбургским корпусом, на дивизионного и бригадного начальников, на коменданта, полицмейстера, плац-майора и других чиновников (очень похоже на план Ноябрьского восстания); цели восстания – освобождение поляков и поддержка великого князя Константина Павловича, который якобы собирает армию для возвращения трона, узурпированного Николаем I. Следствие по данному вопросу пришло к выводу, что донос А.Е. Старкова является попыткой оклеветать «вставших на путь исправления» поляков их более неудачливыми соотечественниками, хотя опасность выступления поляков была признана.[7]

В 60-х гг. в губернию хлынул новый поток уроженцев Царства Польского и Северо-Западного края. Это были лица, замешанные в восстании 1863-1864 гг.: непосредственные участники, пропагандирующие идеи восстания, сочувствующие, укрывающие восставших, не донесшие о местоположении восставших правительству и др.

По подсчетам графа М.Н. Муравьева и в Царстве Польском, и в Северо-Западном крае было наказано 9361 человек. Из них казнено 128, приговорено к каторжным работам – 972, выслано в Сибирь 1427, отправлено в солдаты – 345 и в арестантские роты 864 человека, выслано во внутренние губернии под надзор полиции 1529 и переселено 4096 человек. Приговоренные к службе в солдатах или в арестантских ротах направлялись в Архангельск, Петрозаводск, Вятку, Пензу, Оренбург, Тамбов, Курск, Кострому, Владимир, Нижний Новгород, Казань, Ярославль, Тверь, Рязань, Тулу, Калугу, Воронеж, Орел, Полтаву, Псков. Приговоренные к жительству во внутренних губерниях Российской империи под надзором полиции высылались: в Пермь, Архангельск, Пензу, Оренбург, Петрозаводск, Уфу.[8, 9, 10]

Сколько же поляков было выслано на поселение и жительство под надзором полиции в Оренбургскую губернию?

Оренбургский гражданский губернатор Г.С. Аксаков (1861-1865) в 1863 г. писал Оренбургскому и Самарскому генерал-губернатору А.П. Безаку (1860-1864), что в губернию будет выслано 168 поляков. В действительности же поляков насчитывалось 140 человек, в том числе в Уфе – 34 поляка высланных на постоянное жительство и 12 человек – на временное; в Оренбурге – 12; в Троицке – 12; в Бирске – 13; в Стерлитамаке – 23; в Верхнеуральске – 11; в Белебее – 10 и в Челябинске – 13 человек. Кроме того, было выявлено еще 50 человек после получения уведомлений. Таким образом, в губернии оказалось 190 сосланных поляков.[11]

В 1866 году начался подсчет числа ссыльных поляков по всей губернии. В результате было выявлено, что лица польского происхождения обитают во всех уездах Оренбургской губернии: в Оренбургском, Орском, Троицком, Верхнеуральском и Челябинском. Уездными исправниками были собраны сведения о количестве поляков, проживавших в уездах, кроме того, исправники, за исключением верхнеуральского, составили отдельные ведомости на поляков, проживавших в Оренбурге, Орске, Челябинске и Троицке.

По подсчетам оренбургского уездного исправника в городе Оренбурге на 1 января 1865 г. под надзором полиции находилось 63 поляка, из которых 1 поляк был православного вероисповедания и 62 — католического. В течение 1865 г. прибыло еще 11 поляков католического вероисповедания. Таким образом, в губернском центре в 1865 г. было 74 сосланных поляка. Однако к 1 января 1866 года в Оренбурге осталось 49 лиц польского происхождения, в связи с тем что в течении года 4 поляков умерло, 6 получив амнистию, отбыли на родину и 15 человек было переведено в другую губернию или выслано за границу.[12]

В уезде к 1 января 1865 г. находилось 101 человек, в том числе 1 поляк православного вероисповедания сосланный на водворение, 2 поляков-католиков было сослано на жительство под надзор полиции, и 98 лиц польского происхождения католического вероисповедания, приговоренных к поселению на территории губернии. В течении года на жительство под надзором полиции прибыло 1 православный и 8 католиков, а на водворение – 2 православных и 3 католиков. Таким образом, в 1865 г. в Оренбургском уезде было 115 поляков, из них 2 умерло, 4 выслано, 2 возвратилось на родину и к 1 января 1866 г. осталось 107 человек.[13]

В городе Троицке к 1 января 1865 г. проживало 43 человека, из которых 2 поляка православного вероисповедания, находящихся под надзором полиции и 1 сосланный на водворение католик. В течение года в Троицк под надзор полиции прибыло еще 5 католиков. На протяжении 1865 г. 1 поляк-католик переехал в г. Челябу (Челябинск), 1 вернулся на родину, 3 выслано в другие губернии и к 1 января 1866 года осталось 42 поляка. В самом уезде под надзором полиции жил 1 человек.[14]

В Орский уезд в 1865 году было выслано 8 человек, 4 из них, православного вероисповедания, были водворены на землях уезда, 2 было сослано на жительство и 2 водворено в городе Орске. К 1866 году число поляков Орского уезда осталось неизменным.[15]

В Челябинском уезде в 1865 г. находились только поляки католики, приговоренные к водворению – 209 человек. В течение года убыло 70 человек – одни из них умерли, другие были амнистированы, а третьих выслали в другие губернии или за границу. В итоге, к 1 января 1866 г. в уезде на поселении находилось 139 человек. Лица польского происхождения, приговоренные к жительству под надзором полиции, находились в городе Челябе, их к январю 1866 г., было 64 человека, из коих 3 поляка православного и 61 католического вероисповедания. Необходимо отметить, что в 1865 г. в г. Челябе находилось 69 поляков-католиков, но 2 умерло, 2 амнистировано и 4 выбыло в другие губернии или за границу.[16]

В Верхнеуральском уезде к 1 января 1865 г. было 36 поляков, к которым в течение года прибыло еще 8 соотечественников, таким образом, в уезде проживало 44 поляка. Из них на жительство под надзором полиции был выслан 41 человек (5 православных и 36 католиков), и на водворение – 3 человека. В продолжение года выбыл только 1 человек и к 1 январю 1866 г. в уезде находилось 43 поляка.[17]

В губернской канцелярии была составлена ведомость о численности поляков по губернии в целом. Так как ведомость составлялась на основе неполных данных – не было получено сведений о количестве поляков в 4-м стане Оренбургского уезда, возникла необходимость самостоятельно дополнить ведомость губернской канцелярии данными, полученными от пристава 4-го стана Оренбургского уезда. В результате было выявлено, что при подсчете сведений, почерпнутых из ведомостей уездных исправников, число поляков составляло в 1865 г. 571 человек, а в 1866 г. – 453 человека. В ведомости губернской канцелярии, дополненной сведениями из 4-го стана Оренбургского уезда, в 1865 г. зафиксировано 564 поляка и 1866 г. – 443. Уездные исправники не однократно присылали поименные списки поляков, по которым можно проследить, как изменялась численность ссыльных поляков по годам, когда как списки, составленные в канцелярии обрывочны и запутаны, поэтому наиболее достоверной информацией являются те данные которые представлены уездными исправниками.[18]

Таким образом, можно сделать вывод, что в губернии в 1865 году находилось 571 ссыльный поляк, из которых 320 находились на водворении и 251 жили под надзором полиции. В течение года количество ссыльных уменьшилось и к 1 января 1866 г. составило 453 человека (210 на жительстве и 243 на водворении).

В дальнейшем число сосланных неуклонно снижалось, это видно из ведомости, подготовленной в губернской канцелярии по просьбе Департамента Исполнительной полиции МВД от 21 марта 1872 года. Для доклада Министру Внутренних дел Департамента Исполнительной полиции были необходимы сведения об изменении численности ссыльных поляков по годам. Губернская канцелярия предоставила запрашиваемую информацию в общей ведомости, где указывалось число сосланных на водворение и на жительство лиц по годам, начиная с 1866 и заканчивая 1871 гг. Из ведомости видно, что число ссыльных уменьшается, так если в 1866 году ссыльных – 478, то в следующем – уже 462 и так далее. Снижение происходило до 1871 года, а затем количество ссыльных незначительно увеличилось.[19]

В числе сосланных поляков католики составляли подавляющее большинство, их в 1865 г. было 547, в 1866 г. – 434. Тогда как поляков православного вероисповедания в 1865 г. было 24, а в 1866 г. – 19. Кроме того, католики в основном ссылались на водворение в деревни и села, и лишь за редким исключением им было дозволено остаться в уездных центрах. В 1865 г. в губернии насчитывалось 313 католиков сосланных на водворение, из них только 1 проживал в городе. Из католиков, сосланных на жительство под надзором полиции в губернском центре и уездных городах проживало 188 поляков, в уездах же – 49. В 1866 г. общая численность ссыльных поляков снизилась, и на водворении осталось 240 католиков (из них 1 водворен в г. Троицке), а на жительстве под надзором полиции – 194 человека (150 – в городах). Из числа православных поляков на водворение было сослано 7 человек, из них 2 были водворены в уездном центре. На жительство было сослано 17 поляков, из них в уездах проживало — 10 человек (1865 г.). В 1866 г. на водворении осталось 3 поляка (2 жили в г. Орске и 1 – в Верхнеуральском уезде), на жительстве под надзором полиции – 16 (7 – в городах и 9 – в уездах).

Таким образом, можно сделать вывод, что основное внимание карательная машина правительства уделила полякам-католикам – и численность их в губернии значительно выше, чем православных поляков. Поляков католического вероисповедания отправляли на отдаленные земли, которые непременно нужно было обрабатывать. Жизненные условия в связи с отдаленностью были гораздо ниже, чем у православных католиков (об этом говорит уменьшение числа католиков, конечно часть из них получила амнистию, часть была выслана в другие губернии или за пределы империи, но основная масса умерла в ссылке).

В зависимости от степени вины и происхождения суд решал, какое наказание понесет подследственный. Ссылаемый в Оренбургскую губернию, приговаривался либо к водворению на землях губернии, либо к жительству под надзором полиции, либо к службе в оренбургских войсках.

1. Водворение на землю.

Водворение польских переселенцев на казенных землях Оренбургской губернии, по представлению Первого Департамента Государственных имуществ, должно было происходить по три семейства в одно селение, с тем что бы эти семейства не являлись уроженцами одного и того же местечка в Царстве Польском или Северо-Западном крае, земли на поселение этим семьям должны быть отведены в отдаленных местах уездов края. В связи с тем, что подобное расселение поляков по отдаленным местам губернии вызовет затруднения для осуществления над ними надзора, а так же приведет к созданию связующей сети между поляками по всей губернии, то есть послужит распространению их настроений на всей территории края. Было решено отправлять поляков на водворение в строго определенные места.[20]

Водворение на землю предусматривало наделение переселенцев землей и средствами на обзаведение домом, хозяйственным инвентарем, скотом и семенами. Все расходы, связанные со снабжением переселенцев средствами на обзаведение хозяйством, а также затраты на переезд переселенца и его семьи производились из сумм Государственного Земского сбора, с возвращением издержек из казны Царства Польского или 10% сборов из Северо-Западного края. Переселенцы, в основном, поселялись на государственных землях с перечислением в категорию государственных крестьян.[21] Водворение осуществлялось следующим способом: переселенец должен был написать прошение о выделении ему земельного надела и денег на обзаведение домом. После рассмотрения ходатайства Оренбургским губернским по крестьянским делам присутствием и губернской канцелярией, переселенцу выделялся надел в 15 десятин, 55 рублей на строительство или покупку жилья, и 10 рублей на призрение. Кроме этого переселенцы освобождались от податей и повинностей на 8 лет и от 3-х рекрутских наборов подряд. За порядком наделения переселенцев землей и средствами, а так же за покупкой необходимого скота, инвентаря и семян следили волостные начальники и мировые посредники.[22] Переселенцы, осевшие на казачьих землях, зачислялись в казаки.[23]

Ссыльные, приговоренные к водворению на оренбургские земли, пользовались государственной поддержкой. Так как в основной массе своей это были крестьяне или мещане, с точки зрения правительства, сбитые с истинного пути шляхтичами, и являющиеся теперь силой, которая поможет в заселении и хозяйственном освоении губернии. Во избежание отъезда поселенцев во время амнистий, правительство разрешило им привезти в край семьи. Более того, государство зачастую оплачивало переезд семьи из Царства Польского или Северо-Западного края в Оренбургскую губернию, причем в оплату входили не только путевые издержки, но и закупка необходимых вещей для путешествия и жизни в суровом Оренбургском крае.[24] Можно привести ряд примеров затребования ссыльными поляками своих семей. Так 16 февраля 1867 года в губернскую канцелярию поступило прошение – от 8 поляков, проживавших в Оренбургском уезде: В. Крушевского, П. Хоецкого, О. Ольшевского (Новотроицкое село), И. Доминского (д. Девятаевка), И. Дуба (д. Девятаевка), А. Калинского, М. Стемплевского (д. Козловка), В. Каминского (д. Александровка), и индивидуальные ходатайства от А. Войтовича и Г. Ганеча (Михайловская волость Оренбургского уезда).[25]

По истечении некоторого времени большинство семей указанных поляков приехало в Оренбургский край. Ввиду большого расстояния категорически отказались ехать П. Ольшевская и Е. Юркова – Войтович. Семьи П. Хоецкого, М. Стемплевского и В. Каминского прибыли в губернию за казенный счет. Семья А. Калинского приехала, а семьи Г. Ганеча власти не нашли. Любопытная ситуация сложилась в отношении Игнатия Доминского. Он, пока власти искали его семью, успел принять православие и жениться на православной. 20 января 1868 года Магдалина Доминская с дочерью Марией выехала из Люблинской губернии в Оренбургский край, о чем было сообщено в губернскую канцелярию, а затем самому И. Доминскому. Затем, И. Доминский получив разрешение губернатора, развелся с новой женой и вновь вступил в брак с Магдалиной Доминской.[26]

У переселенцев был шанс переселиться в город при условии неспособности обрабатывать землю. Так поступил, например, К. Рудницкий, составивший ряд прошений, где по причинам старости и немощности (52 года) попросил оставить его в Чумлянской слободе Челябинского уезда и не отправлять в сельскую местность (прошение удовлетворено не было). Еще одним способом уклонения от водворения в сельские жители являлась неявка в места переселения.[27]

Нередко на водворение оправляли шляхтичей, для которых работа на земле означала утрату шляхетского достоинства и, поэтому, они противились водворению на землю любыми доступными способами. Одни постоянно писали прошения на имя губернатора с просьбами пересмотреть наказание ввиду их благородного происхождения как, например это делал В. Ярошевич. Другие самовольно оставались в уездном или городском центре и отказывались ехать на выделенные им участки земли. Любопытен пример Вицентия Яворовского. В. Яворовский, прибывший на водворение с женой Франциской и дочерью Марианной, написал в губернскую канцелярию прошение, в котором просил разрешить ему жить в городе, на основании обладания им шляхетским достоинством. Пока губернские власти советовались с Министерством Внутренних дел и начальством Северо-Западных губерний, В. Яворовский жил в г. Челябе (Челябинске) и доказывал свое шляхетское происхождение. Дело затянулось до 1875 г. когда В. Яворовскому было разрешено вернуться на родину.[28]

2. Высланные на жительство под надзор полиции или на службу в Отдельный Оренбургский корпус.

Высылка на жительство под надзор полиции использовалась для наказания лиц, католического вероисповедания (в основном), оказывавших материальную помощь повстанцам, предоставивших им убежище или не донесших властям о местонахождении мятежников. Наказание распространялось на мятежников, сдавшихся в плен, проводивших агитацию населения, тех, кто не воспрепятствовал членам своей семьи или знакомым вступить в организации восставших, и несовершеннолетних. Эта мера наказания распространялась в некоторых случаях, на повстанцев, захваченных с оружием в руках. Сюда могли попасть шляхта, чиновники, представители католического духовенства, купцы, учителя, отставные офицеры или низшие чины армии. Для общего обозначения преступлений лиц данной категории использовалась фраза «политическая неблагонадежность».[29]

Поляки, сосланные на жительство в губернию, по прибытии, как правило, оказывались совершенно без средств к существованию. Чиновники, учителя и купцы, отставные офицеры и нижние чины армии, даже католическое духовенство без особого труда могли найти себе работу. Все они также могли получить свои собственные деньги, которые были у них на момент ареста или переданные властям перед отъездом на место отбывания наказания.[30]

Положение шляхты было сложнее, так как в большинстве случаев на их собственность накладывался секвестр, и поэтому у ссыльных дворян не было средств к существованию. В лучшем случае эти ссыльные могли жить за счет семьи, которая либо добивалась разрешения от правительства пересылать некоторые суммы своему сосланному родственнику, либо следовала вслед за ним по этапу. Жен ссыльных, изъявивших желание отправиться в ссылку совместно с ссылаемыми мужьями, ждала та же участь – на них распространялись ограничения, которым подвергались политические ссыльные.[31]

Если у ссыльного не было родственников, готовых пожертвовать собой и своим имуществом ради поддержки политического преступника или ссыльному не хватало тех средств, которые он получал, то он мог либо устроиться на работу, либо добиваться пособий от государства. Государство всегда было готово поддержать не только ссыльного, но и его семью. Согласно указу от 9 марта 1864 г. за № 15933 «О назначении содержания семействам лиц привилегированных сословий, высланных из мест жительства под надзор полиции» выделялось пособие жене высланного в 1 рубль 50 копеек квартирных в месяц и 15 копеек суточных (сам ссыльный согласно Уставу о ссыльных получал такую же сумму) и детям ссыльных по 75 копеек квартирных ежемесячно и 7 1/2 копеек суточных на каждого.[32]

Работа должна была быть только благородной – труд писаря, секретаря, переводчика. Политическим ссыльным было запрещено заниматься обучением детей. Если шляхтич занимался землепашеством, ремеслом, торговлей, то есть не благородным делом, он терял свое дворянское достоинство. Достойную шляхтича работу было очень трудно получить так как, во-первых, при устройстве на работу в какое-либо правительственное учреждение (будь то губернская, уездная, волостная канцелярия или просто Земское собрание) требовалось разрешение Министерства внутренних дел, и, во-вторых, такую интеллигентную работу можно было получить только в Оренбурге, в других местах губернии (в уездах) предложений было значительно меньше.[33]

Периодически ссыльным полякам объявлялась амнистия. Те из ссыльных, которые прибыли в губернию в административном порядке (то есть без лишения прав и не по приговору суда, а по распоряжению императора, губернаторов или МВД), во время нахождения в крае вели себя «одобрительно», получили возможность вернуться на родину. Одна из таких амнистий была осуществлена в 1867 году (17 мая). В рамках ее проведения Оренбургский генерал-губернатор Н.А. Крыжановский (1864 — 1881) велел уездным исправникам предоставить в губернскую канцелярию списки поляков, находившихся на жительстве под надзором полиции и изъявивших желание возвратиться на родину. Оренбургский уездный исправник прислал два именных списка. В именном списке № 1 указаны лица польского происхождения, состоявшие под надзором полиции и изъявившие желание вернуться на родину. Всего – 24 человека. В том числе 8 поляков проживающих в г. Оренбурге. В именном списке № 2, также указаны имена тех, кто пожелал вернуться на родину, но у Оренбургского уездного исправника либо нет полной информации о преступлениях, которые совершили эти сосланные, либо поляки, указанные в этом списке не совсем заслуживают прощения. В списке зафиксировано 15 человек. Троицкий уездный исправник прислал один именной список лицам польского происхождения проживавших в г. Троицке, указав в рапорте имена тех поляков, о преступлении которых он не имел сведений. В списке — 35 человек.[34] На родину первыми получили возможность вернуться поляки, проживающие в городе Оренбурге: Валерия Вейсенгорф, Петр Жолкевский, Гонората Жоровская, Адам Костровицкий, Бронислав Нарбут, Феликс Попярский, Александр Шумовский, Карл Ясевич. Затем МВД дало разрешение отправится на прежнее место жительства большинству изъявивших желание вернуться на родину, полякам, живущих под надзором полиции в Оренбургском уезде и лицам польского происхождения, проживающим в Троицком уезде и г. Троицке.[35] Из 74 поляков изъявивших желание возвратиться на родину — 69 дворян, 1 крестьянину и 5 мещан.

Служащие в войсках обычно получали жалование, но так как в основном ссыльные в Отдельном Оренбургском корпусе были солдатами, то, из-за недостатка средств, им опять приходилось искать заработок на стороне, на пособие от государства они рассчитывать не могли. В войска посылались часть отставных офицеров, низшие чины армии, повстанцы, захваченные и несовершеннолетние. В качестве примера можно привести 15-ти летнего гимназиста Альфонса Пясецкого, который попытался сбежать из Западного края и примкнуть к борцам за независимость Польши. А. Пясецкий был пойман и сослан Оренбуржье в солдаты, он был не первым и не последним кто попытался совершить побег или совершил его. Власти были серьезно озабочены массовым исходом молодежи, поэтому применялась такая суровая мера как солдатчина.[36] Нерегулярную службу несли поляки, водворенные на казачьих землях, так как их зачисляли в казаки.[37]

Рассмотрев все виды наказания, можно сделать вывод, что наиболее тяжелой карой является ссылка на службу в Отдельный Оренбургский корпус, ведь в этом случае ссыльному приходилось следовать войсковому регламенту, жить на солдатское жалование и надеяться выслугой добиться смягчения своей участи. Положение водворенных на губернские земли можно оценить двояко: с одной стороны переселенцы получали земли и деньги, а с другой стороны их причисляли либо к государственным крестьянам, либо к казакам, и они теряли возможность вернуться на родину. Сосланные на жительство сохраняли возможность вернуться в родные места, но вынуждены были или заниматься какой-либо деятельностью или просить казенного пособия.

Итак, ссыльные поляки появляются на территории российского государства уже после I раздела Речи Посполитой. В XIX в. на территориях Речи Посполитой произошли восстания, направленные на восстановление независимости государства. Все восстания были подавлены, их участники сосланы в отдаленные от польских земель области. Одним из подобных мест стала Оренбургская губерния, куда ссылали участников восстаний 1830 — 1831 гг. и 1863 – 1864 гг., а также членов различных тайных обществ. Ссылка поляков в Оренбургский край была обусловлена его отдаленностью и малонаселенностью. В Оренбургской губернии сосланных могла ждать каторга, служба в солдатах или казаках, водворение на землю или жительство под полицейским надзором. Жизнь в краю была очень тяжелой – суровый климат, неосвоенность территорий, граница, которая плохо защищала от кочевников. Большая часть поляков погибала в подобных условиях, лишь, часть наиболее одаренных и предприимчивых ссыльных смогла найти себе место, реализовать себя и добиться помилования. Некоторым полякам удалось вернуться на родину благодаря амнистии, но большинство так и осталось на оренбургских землях.

Список использованных источников.

1. Столпянский П.Н. Город Оренбург. Материалы по истории и топографии города. – Оренбург: Оренбургская губернская типография, 1908. С. 250.
2. Дьяконова Н. Ю.. Поляки в Чкаловской области. //Оренбуржье и Польша: проблемы истории и культуры. – Оренбург, 1996. С. 60-63;
3. Belecki W.. Polaki na Poludniowym Uralie. // Вертикаль. Вестник молодой науки Урала. – Оренбург, 1997. – Т. 2, № 1. С. 35-40.
4. Кортунов А.И. Численность и национальный состав Оренбургского Казачьего Войска в XVIII – XIX веках. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. – Оренбург, 2004. С. 17 – 22, 27;
5. Модестов Н.Н.. Магистр философии Фома Карлович Зан в Оренбурге //Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. – Вып. XXXV – Оренбург, 1917. С. 16-20.
6. ГАОО Ф. 6. Оп. 18. Д. 474. Лл. 31 – 31 об.
7. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 4-5.
8. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 17-18, 22.
9. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 8-10.
10. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 11-13 об.
11. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 14 — 15 об.
12. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Лл. 6-7.
13. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 210. Л.20.
14. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 366. Лл. 40-41 об.
15. ГАОО Ф. 6. Оп. 18. Д. 501. Лл. 1 — 2.
16. ГАОО Ф. 27. Оп. 1. Д. 33. Лл. 3 об — 4.
17. ГАОО Ф. 13. Оп. 1. Д. 61. Лл. 7 – 7 об.
18. ГАОО Ф. 10. Оп. 1. Д. 199. Лл. 131 – 131 об.
19. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 249. Лл. 1 — 33.
20. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 249. Лл. 1 — 7.
21. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 249. Лл. 14 – 49.
22. ГАОО Ф. 13. Оп. 1. Д. 61. Лл. 29, 32 – 34.
23. ГАОО Ф. 10. Оп.7. Д. 366. Лл. 14, 47 – 47 об.
24. ГАОО Ф. 10, Оп. 7, Д. 259, Лл. 35 об – 50 об.
25. О точном исполнении 48, 195, 196 ст. XIV т. Св. законов Устава о ссыльных. //Оренбургские Губернские Ведомости, 1864. – 19 сентября, лл. 13 – 13 об.
26. ГАОО Ф. 10. Оп.7. Д. 245. Л. 15; Д. 35. Лл. 17, 18, 22 – 22 об, 27, 28.
27. О назначении содержания семействам лиц привилегированных сословий, высланных из мест жительства под надзор полиции //Оренбургские Губернские Ведомости, 1864. — № 20, л. 93.
28. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 130. Лл. 2 -2 об.
29. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 1, 65 – 65 об.
30. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 5, 6, 7 — 17.
31. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Л. 26.
32. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 5 – 5 об., 18, 19 – 24.
33. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 32 – 33, 34, 35 – 50.
34. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 62 – 63, 66 – 67.
35. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 259. Лл. 68 -76, 130 – 130 об, 143, 211 – 220, 240 – 240 об, 276 – 278 об.
36. Райковский С. А. Польская молодежь Западного края в мятеже 18061 – 1863 гг.». Гл. 1-4.// Русский вестник. – 865 . -№ 58. – 369 с. — С. 113-160.
37. ГАОО Ф. 10. Оп. 7. Д. 199. Лл. 94 – 94 об., 131 – 131 об.