В своей статье историк и писатель С.Э. Цветков рассказывает о драматической судьбе «Слова о полку Игореве», жемчужины древнерусской поэзии.
Книги, как и люди, имеют свою судьбу. Великий итальянский поэт и гуманист Франческо Петрарка (1304—1375) однажды купил по случаю «Codex Cumanicus» — словарь половецкого языка, составленный в конце XIII века и отредактированный около 1303 года каким-то средневековым монахом-эрудитом из ордена францисканцев в Кафе (название «Codex Cumanicus» ввёл венгерский учёный Г. Куун; полное название кодекса — по одной из первых фраз — «In hoc libro co/n/ti/ne/ntur P/e/rsicum et Coma/n/icum p/er/ alfabetum»: «Эта книга содержит персидский и команский языки по алфавиту»). Словарь предназначался западноевропейским купцам и миссионерам. Ставя этот раритет на полку своей библиотеки, Петрарка, конечно, и не подозревал, что тем самым спасает литературную честь своего гениального собрата по перу, автора «Слова о полку Игореве».
Рукопись «Слова о полку Игореве» попала в руки ученых только в 1792 году — это была случайная находка одного из любителей древности, обер-прокурора Синода графа А. Мусина-Пушкина. К счастью, с нее догадались снять типографскую копию, ибо уже через каких-нибудь двадцать лет драгоценная рукопись сгорела в Москве, во время пожара 1812 года.
Но злоключения поэмы на этом не закончились. Вскоре после утраты оригинала рукописи появились сомнения в ее подлинности. Поэму называли кустом роз среди ржаного поля. Слишком уж высокий культурный уровень демонстрировал ее безвестный автор. И многие видные ученые склонялись к тому, что «Слово» является литературной фальсификацией, подделкой XVIII века.
К настоящему времени подлинность жемчужины древнерусской поэзии неоднократно пытались доказать при помощи самых разнообразных методик и аргументов. Но именно «Codex Cumanicus» является неопровержимым доказательством подлинности «Слова о полку Игореве». Давно известно, что в тексте «Слова» имеются многочисленные тюркизмы — заимствования из половецкого языка, встречающиеся и в «Codex Cumanicus». А поскольку половецкий этнос полностью исчез уже к концу средневековья, то очевидно, что намеренная фальсификация невозможна. Ведь в конце XVIII века в России уже никто не знал живую половецкую речь и, следовательно, не мог вставить половецкие слова в текст «Слова о полку Игореве».
Заглянуть в «Codex Cumanicus» неизвестный мистификатор (если бы таковой существовал) тоже не смог бы. Экземпляр из библиотеки Петрарки — единственный сохранившийся. В 1362 году Петрарка завещал всё свое библиографическое собрание венецианской библиотеке собора Сан-Марко, где оно благополучно пролежало под спудом несколько веков. Только в 1828 году «Codex Cumanicus» впервые опубликовал немецкий востоковед, полиглот и путешественник Юлиус Генрих Клапрот. Российские востоковеды и тюркологи ознакомились с «Codex Cumanicus» еще позже — во второй половине XIX века.
Вот так известный итальянский поэт и неизвестные францисканские монахи сослужили неоценимую службу русской культуре.
Великие произведения литературы далеко не всегда пишутся по поводу великих исторических событий. И, например, созданием «Слова о полку Игореве» мы обязаны довольно-таки незначительному происшествию конца XII века — походу новгород-северского князя Игоря на половцев.
Небольшое Новгород-Северское княжество располагалось на границе со степью. Во время правления там Игоря Святославича Русь вела очередную войну с половцами.
С особым размахом действовал хан донской орды Кончак, «злу начальник», по выражению летописи. Его вторжение в пределы Переяславской волости в 1178 г. запомнилось русским людям неслыханной жестокостью. Половцы огнем и мечом прошлись по русским селеньям, не щадя никого, даже младенцев.
В годы соправления князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича прекращение княжеских усобиц в Среднем Поднепровье Ростиславича повысило обороноспособность южнорусских земель. В 1183 г. князья-соправители с младшей «братьей» (князьями переяславским, волынскими, смоленскими и туровскими) предприняли поход в низовья Днепра, нанеся поражение тамошней орде на реке Ерели (по-русски она звалась Угол). Разгром степняков был полным. Русские взяли в плен хана Кобяка с двумя его сыновьями, девять князьков помельче, а простых воинов «бещисла». По свидетельству «Слова о полку Игореве», Святослав позднее распорядился убить Кобяка у себя на глазах, прямо в княжеской гриднице. Эта мера применялась к тем половецким вождям, которые были признаны «недоговороспособными» из-за частых нарушений клятвенных обязательств.
В отместку за казнь Кобяка «оканьный и безбожный и треклятый» Кончак в следующем году пошел на Русь с многочисленной ордой, «пленити хотя грады русские и пожещи огнем». Разрушить стены русских городов ему взялся помочь некий «бесурменин», который знал секрет греческого огня («иже стреляше живым огнем») и умел строить осадные самострелы с такими тугими тетивами, что «одва 50 муж можашеть напрящи». Извещенные об этом Святослав и Рюрик упредили нашествие, встретив орду Кончака на реке Хорол, в восточных пределах Переяславской волости. Русские полки внезапно ударили на половцев из-за холмов и погнали их назад в степь. «Бесурменин» вместе с его осадными механизмами достался победителям в качестве трофея.
Череда успехов русского оружия в борьбе со степняками была прервана тяжелым поражением новгород-северского князя Игоря Святославича.
По складу своего характера Игорь был честолюбец, не любивший ни с кем делить славу. Поэтому, когда ранней весной 1185 году русские князья пригласили его участвовать в общерусском походе на половцев, Игорь отказался присоединиться к ним. И напрасно. Объединенные русские войска разбили половцев и вернулись домой со славой и большой добычей.
Игорь, узнав об этом, загорелся завистью. «А мы что же, не князья, что ли? — заявил он своему брату Всеволоду. — Пойдем в поход и себе тоже славы добудем!» Поход начался 23 апреля 1185 года. Спустя две недели Игорь наткнулся на первое половецкое кочевье и разорил его. Однако уже на следующий день, 11 мая, выяснилось, что русские со всех сторон окружены подоспевшей ордой хана Кончака. Страшная трехдневная сеча на берегах реки Каялы завершилась полным уничтожением русского войска. Автор «Слова о полку Игореве» сравнил эту битву с кровавым пиршеством: «Тут пир окончили храбрые русичи, сватов напоили допьяна, и сами полегли за землю Русскую». Из всего русского войска спаслось всего 15 человек. Сам Игорь попал в половецкий плен.
Так чем же привлекла автора «Слова» фигура незадачливого северского князя? Князь Игорь стал для него символом гибельной политики обособления русских княжеств. И поэт не побоялся бросить в лицо князьям гневные слова: «Вы крамолами своими начали наводить поганых на землю Русскую!» Именно эта позиция безвестного поэта превратила «Слово о полку Игореве» в могучий призыв к объединению Русской земли — призыв, не потерявший своей силы и по сей день.
С.Э. Цветков