Статья историка и писателя С. Э. Цветкова о том, как при Иване Грозном нашла свое историческое завершение борьба Руси против немецких рыцарей, которая продолжалась без малого четыре столетия, с середины XII века.
Ливонский орден был правопреемником своих предшественников — ордена Меченосцев и Тевтонского ордена. В середине XVI века он уже не представлял непосредственной военной опасности для России. Однако ливонские рыцари осуществляли сознательную культурно-экономическую блокаду Московского государства, не допуская проезда через свою территорию различных мастеров и инженеров, в которых нуждались при московском дворе. Подобное положение дел не могло устроить Ивана Грозного, желавшего наладить широкие и равноправные связи России с Западной Европой. В 1557 году он объявил Ливонскому ордену войну.
Решающее сражение с войсками ордена произошло неподалеку от города Вейсенштейна, в 1559 году. Пятитысячная московская рать под предводительством двух воевод — князя Андрея Курбского и Данилы Адашева — под покровом ночи внезапно ударила на лагерь магистра Ливонского ордена Готгарда Кетлера. Орденское войско имело значительное численное превосходство, однако серьезного сопротивления не оказало. После непродолжительной схватки рыцари бросились врассыпную, ища спасения в бегстве. Их гнали до глубокой реки, где и произошел окончательный разгром. Под тяжестью людей и лошадей единственный мост через реку обрушился, и рыцарям пришлось выбирать между смертью и пленом. Большинство выбрало смерть — «до конца погибли», как пишет князь Курбский. Когда блеснула заря, орденского войска уже не существовало: вместе с магистром спаслись немногие. А у русских было убито 15 боярских детей и несколько десятков простых воинов.
Оглушительная победа русского войска вызвала повсеместное восстание местного населения против немцев. «Угнетенный эстонец скорее покорится русскому, чем немцу», — с горечью писал один ливонский современник.
Дни Ливонского ордена были сочтены. Осенью 1561 года собрание рыцарей официально заявило, что считает невозможным дальнейшее существование ордена. Но побитые русскими ливонцы готовы были покориться любому европейскому государю, только не московскому царю.
Поэтому 5 марта 1562 года, на собрании всех командоров ордена, магистр Кетлер, сняв с себя рыцарский крест и мантию, передал орденскую печать польскому послу, признав тем самым вассальную зависимость от Польши.
Ирония судьбы состояла в том, что Ливонский орден пал под ударами славян и подчинился тем самым славянам, для борьбы против которых он и был некогда создан.
Трудность борьбы за Ливонию для Московского государства состояла в том, что здесь его наступательный порыв сталкивалась с агрессивностью двух других государств: убывающей — Речи Посполитой и нарастающей — Швеции. С момента ликвидации Ливонского ордена война превратилась в столкновение двух мощнейших держав Восточной Европы: Московского государства и Речи Посполитой, которую поддержали ряд других государств. Этому противоборству было суждено затянуться на 20 лет. Завершилось оно героической обороной Пскова от поляков.
В 1576 году на польский престол был избран венгр Стефан Баторий, один из лучших полководцев своего времени. Он поклялся отобрать Ливонию у московского царя и присоединить к Польше. Во исполнение своего обещания в 1581 году Баторий двинул на Россию 47-тысячную армию, состоявшую из отборных европейских наемников. В этом он превзошел самого Наполеона: если французский император два века спустя привел в Россию армию, как тогда говорили, «двунадесяти языков» (то есть 12-ти народов), то армия Батория, по словам летописца, состояла из «четырнадцати орд» — поляков, литовцев, венгров, немцев, датчан, шотландцев, итальянцев, французов и прочих. Вся эта силища двинулась на Псков, потому что Баторий придерживался принципа: бери, что ближе.
Псков представлял собой чрезвычайно мощную крепость. В то время он превосходил по площади и населению саму Москву: в Пскове насчитывалось семь тысяч дворов против шести тысяч московских. Поляки были поражены размерами и красотой Пскова. Королевский секретарь Пиотровский восторженно восклицал: «Можно подумать, что это второй Париж!»
Псковский гарнизон был невелик — всего около 5-ти с половиной тысяч стрельцов и казаков под началом князя Ивана Васильевича Шуйского. Однако все 30-тысячное население Пскова, не исключая и женщин, приняло участие в обороне города. Ратники и жители постановили защищаться до последней крайности и дали друг другу клятву: «Братия мужи псковичи, не посрамим отцов своих и дедов, потягнем за Святую Троицу, и за святые церкви, и за свое отечество». Этой клятве они остались верны до конца.
Поляки подвергли город артиллерийскому обстрелу и даже сделали пролом в стене, но все их приступы один за другим заканчивались неудачей.
Грозный между тем не сидел сложа руки и постоянно слал в город подкрепления, порох и съестные припасы. Простояв под стенами Пскова всю осень и зиму и понапрасну переморозив армию, Баторий в следующем 1582 году заключил с Грозным мир.
Воеводы, ратники и простые жители Пскова приняли решение в честь победы соорудить первого в России «медного всадника» — скульптурное изображение Ивана Грозного, восседающего на коне. До наших дней он не сохранился, но австрийский посол Вундерер в 1590 году восхищался этим памятником. Он также оставил описание изготовленного псковичами для Ивана Грозного царского трона из золота и слоновой кости, на котором можно было прочитать: «Русскому царю и государю от благодарного отечества».
Сергей Цветков