Статья историка и писателя С.Э. Цветкова о московском государе Василии III, отце Ивана Грозного, который покончил с независимостью последних удельных князей — рязанского и новгород-северского. С Василием III связано одно зримое доказательство бессмертия души, о котором повествует летопись.
Василий III вступил на престол в 1505 году. Был он человек тяжелый и упрямый. «Кто ему наперекор говорит, на того он опаляется», — жаловались бояре. Однажды, когда в думе обсуждался вопрос о Смоленске, боярин Иван Берсень-Беклемишев возразил государю, и тут же был выгнан с заседания со словами: «поди прочь, смерд, ты мне не надобен!» Самовластный характер Василия III заставлял бояр даже об его отце Иване III вспоминать как о вежливом и любезном государе.
Василий III покончил с независимостью последних удельных князей — рязанского и новгород-северского (первый успел бежать в Литву, второй был заточен в темницу). Народ одобрил действия государя. Рассказывают, что в это время по Москве ходил какой-то юродивый и кричал: «Время очистить Московское государство от последнего сора!» А юродивые тогда были устами народа.
Василий III несколько раз воевал с Литвой и сумел возвратить России Смоленск. Он также уничтожил последние следы вечевого управления Псковом. В мирное время он любил украшать Москву новыми постройками. Успенский собор в Кремле при нем был расписан такой чудной живописью, что бояре, войдя туда впервые, сказали, что им кажется, «будто они на небесах». Василий также закончил строительство каменного Архангельского собора и перенес туда гробы всех великих московских князей.
В царствование Василия III произошло окончательное оформление историософской концепции Москвы — Третьего Рима. В середине 15 века произошло событие, имевшее всемирно-историческое значение: в 1453 году турки взяли Константинополь — столицу вселенского православия. Падение Константинополя показалось русским людям страшным знамением приближения конца света. «Грядет ночь, жития нашего окончание», — скажет вскоре святой Иосиф Волоцкий. На Руси, конечно, не прошло незамеченным, что вскоре за падением Константинополя удельные русские княжества окончательно объединились под властью московского государя. Русская мысль не замедлила соединить оба эти события в одно целое. И вот в 20-х годах 16 века ученый монах Филофей пишет, что Греческое царство разорилось и не воскреснет более, а стены древнего Рима хотя еще не пленены неверными, но души католиков уже пленены дьяволом. Так что ныне во всей вселенной в одном только богоспасаемом граде Москве Православная Церковь паче солнца светится. И дальше Филофей вывел свою знаменитую формулу: «Два Рима падоша, третий (то есть Москва) стоит, а четвертому не быти». Значит, Москва — не только третий Рим, но и последний.
Власть Ивана III Васильевича и его сына Василия III сильно отличалась от власти прежних московских князей. И дело тут не ограничивалось одними только внешними атрибутами: новыми титулами «государя всея Руси», «царя» и «самодержца». Изменилось само отношение общества к своему государю. Именно с Ивана III и Василия III началось то обожествление царской власти простым народом, которое продолжает сказываться до сих пор. Как же зарождалась эта наша специфическая национальная особенность?
Идея царской власти пришла на Русь из Византии вместе с византийской супругой Ивана III, царевной Софьей Палеолог. Поначалу московские государи усвоили только внешнюю сторону этой идеи, связанную с представлением о независимости царствующего монарха. Оно нашло отражение в русском титуле «самодержец», образованном путем слияния двух слов: «сам держу», то есть царствую суверенно, независимо от других государей. Первоначально имелось в виду: независимо от ордынского хана.
Но византийская идея царской власти имела еще и другое, внутреннее содержание. Оно предполагало полноту и неограниченность власти царя, происходящей от Бога и ни перед кем, кроме Бога, не ответственной. Вот это представление утвердилось на Руси не сразу. Особенно много потрудилось для его пропаганды московское духовенство. Чеканную формулировку царской власти дал игумен Волоцкого монастыря Иосиф Санин: «Царь естеством подобен всем человекам, властью же подобен всевышнему Богу». И вот великий князь стал величать себя государем, князья и бояре — его холопами, духовенство — его богомольцами, а простой люд — государевыми сиротами (низшее звание, которое было тогда на Руси).
Уже посол германского императора Сигизмунд Герберштейн, посетивший Москву в начале 16 века, в царствование Василия III, записал, что московский государь превосходит своей властью всех монархов на свете. Он добавляет, что в Москве говорят про великого князя: воля государева — воля Божия. А когда москвичей спрашивают о каком-нибудь неизвестном или сомнительном деле, они отвечают затверженным выражением: мы того не знаем, про то ведает Бог да великий государь.
С именем московского государя Василия III связано одно зримое доказательство бессмертия души. Конечно, было бы неразумно обойти его стороной, тем более, что об этом повествует такой солидный источник как Новгородская четвертая летопись.
Итак, в 1533 году Василию III исполнилось 56 лет, 28 из которых он провел на московском престоле. Осенью этого года Василий, еще полный сил, отправился с женой и детьми в Троице-Сергиеву обитель праздновать день памяти святого Сергия Радонежского. Угостив братию монастыря и отослав семью в Москву, он поехал тешиться охотой под Волок Ламский. Ничто не предвещало несчастья. Однако по пути на левой ноге у него появилась багровая болячка величиной с булавочную головку. Не обратив на нее внимания, Василий продолжил путь. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября) он отпраздновал в селе Покровском, где задержался на два дня. Болезнь начала беспокоить его, но он перемогался. На третий день, в воскресенье, государь посетил Волок Ламский и был на пиру у своего любимца, дьяка Шигоны. Боль в ноге усилилась, лекарства мало помогали. Впрочем, охоту он не отложил, хотя в ней уже было мало потехи. Так, переезжая из села в село, Василий добрался до Колпи, откуда послал гонца к своему брату Андрею — звать на охоту. Желая скрыть от него свою болезнь, Василий через силу выехал в поле с собаками, но с третьей версты повернул назад — стало невмоготу. Государь слег и в Москву вернулся уже в повозке.
Вероятно, у него началось заражение крови. Отдав последние распоряжения, Василий начал готовиться к смерти. Над умирающим по тогдашнему обычаю спешно совершили обряд пострижения в монахи. Митрополит Даниил нарек нового инока Варлаамом и едва успел вложить в приоткрывшиеся уста государя святое причастие.
Вслед за этим раздался последний вздох… И вот тут — внимание! — летопись сообщает прелюбопытную подробность: «И увидел Шигона, как дух его отошед, аки дымец малый». То есть дьяк успел заметить некое облачко, отлетевшее от уст умирающего Василия. Скажете, почудилось? Как знать…
Сергей Цветков