В своей статье доктор исторических наук А.Ю. Минаков рассказывает о выдающемся подвижнике православия, архимандрите Фотии Спасском, о его влиянии на идейные искания Императора Александра Первого, об их судьбоносной встрече, после которой, вплоть до 1917 года, самодержцы Российской Империи не пытались искать духовной опоры для своей политики в неправославных течениях.
Петр Никитич Спасский родился в семье чтеца церкви Преображения Господня Спасского погоста Новгородского уезда, в суровых жизненных условиях, в крайней бедности. В 1803 году Петр был принят в Новгородскую семинарию. По тогдашнему обычаю, ему дали фамилию Спасский, в честь его места рождения. В 1814 году, окончив курс семинарии, Петр в числе лучших учеников был направлен в Петербургскую духовную академию, ректором которой был знаменитый святитель Филарет (Дроздов). Тогдашний ректор петербургской семинарии, Иннокентий (Смирнов), глава цензурного комитета академии и церковный писатель, причисленный к лику святых в 2000 году, стал его покровителем, духовным отцом и учителем. Он повлиял на Петра исключительно сильно, будучи человеком высоких аскетических воззрений и образа жизни.
В феврале 1817 года Петр был пострижен Филаретом и Иннокентием (двумя святыми!) в монахи и рукоположен в иеромонахи с именем Фотия. Уже в то время Фотий постоянно пребывал в воздержании и посте, облекся во власяницу и носил вериги, что сильно сказывалось на его здоровье. Вскоре он был назначен благочинным и главным учителем Закона Божьего в кадетском корпусе. С первого же года своей работы Фотий резко выступил против чрезвычайно распространившихся в то время в русском дворянском обществе мистических учений протестантского толка и масонства, покровительство которым оказывала верховная власть (не случайно это время называют «золотым веком масонства»).
Протестантско-мистические течения Александровского царствования имели западноевропейское происхождение и предполагали достижение индивидом туманной «высшей религиозности» на основе некой «внутренней» церкви и «непосредственного слияния с божественным духом». Мистицизм, искавший «внутренней» церкви, нападал на то, что он называл «внешней» или «наружной» церковью, осуждал ее недостатки и т.п., и эти осуждения естественно истолковывались как осуждение церкви православной. Сама идея о возможности непосредственного общения индивидуальной человеческой души с Богом потенциально содержит в себе тенденцию признать излишними или даже вредными всякие опосредующие связи: через церковную организацию, литургию и т.д. Поэтому мистицизм часто приводил к антицерковной позиции, противостоящей принципу организации. В то же время протестантско-мистическое течение было тесно связано с масонством. Внутреннее различие между масонством и мистицизмом было невелико, иногда доходя до полного слияния в произведениях тех или иных авторов.
Фотий через своих учеников и почитателей собирал разнообразную информацию о деятельности масонских лож, мистических изданиях и пр. Им был составлен список из множества мистических и масонских книг. Известно, что он скупал и уничтожал подобные издания.
Фотий выступил с резкой критикой деятельности учрежденного в 1812 году Российского Библейского общества, в руководстве которого было немало высокопоставленных масонов и мистиков и которое распространяло с санкции Александра I идеи «универсального христианства» и занималось переводом Библии на русский литературный язык. Позиция ревнителей православия, подобных Фотию, в отношении к переводу Библии сводилась к следующему. Перевод для них был безблагодатным, кощунственным, подготовленным случайными людьми, неприемлемым не только по религиозным, но и по политическим, эстетическим и иным соображениям. Они считали, что перевод такого рода, как минимум, приведет к подрыву православной традиции, росту протестантских настроений, религиозному субъективизму, и, в конечном счете, появлению новых сект и расколов и революционным потрясениям.
При этом Фотий был убежден, что все эти явления возникли в результате того, что Александр I попал под сильное влияние Александра Голицына (друга императора, министра духовных дел и народного просвещения). В 1812 году он способствовал увлечению Александра I чтением Библии, а затем и мистической литературы, значительно повлияв тем самым на формирование религиозных взглядов императора, совершившего «скачок» от деизма к «универсальному христианству», предполагавшему равноценность всех исповеданий. В России произошедшие изменения в духовной сфере оформились в новый политический курс. Христианский экуменизм, который в то время в европейской мысли был социальной утопией, в России стал официальной идеологией. В течение 1812 – 1824 гг. мистико-экуменические идеи определяли характер и направления внутренней и внешней политики российского правительства».
В эти годы складывается весьма неоднородная по своему составу православная оппозиция, которая действовала конспиративно, пытаясь противостоять наплыву мистицизма и масонства. Взгляды ее представителей в основном совпадали с позицией Фотия. В 1819 году на деятелей православной оппозиции начались гонения. С подачи кн. А.Н. Голицына Иннокентию был объявлен высочайший выговор от Александра I. Его отослали из столицы в Оренбург с назначением епископом Оренбургским, но затем по просьбе митрополита Михаила (Десницкого) и епископа Филарета (Дроздова) Иннокентия назначили епископом Пензы и Саратова, но по пути туда он сильно заболел и, прибыв в Пензу, через несколько месяцев скончался.
Перед смертью Иннокентий (Смирнов) порекомендовал Фотия в качестве духовного отца графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской, камер-фрейлине, владелице огромного состояния, полученного от ее отца, графа А.Г. Орлова. Под духовным водительством Фотия графиня вскоре стала строго соблюдать обряды и предписания Православной Церкви и вести аскетический образ жизни. Главное же – она на протяжении всей своей дальнейшей жизни оказывала Фотию огромную материальную помощь в деле восстановления тех монастырей, настоятелем которых он в дальнейшем являлся.
Благодаря влиянию и связям графини Орловой-Чесменской, знакомства с Фотием стали искать важные сановники. В результате 5 июня 1822 года произошла беспрецедентная (монарх тайно встречался с простым архимандритом в обход иерархов!) аудиенция Фотия с Александром I. Беседа шла «о делах веры и церкви» и «злых тайных обществах». После нее 1 августа 1822 года Александр I издал знаменитый рескрипт о запрещении масонских лож и тайных обществ на территории Российской Империи. Эту меру традиционно связывают с внушениями, сделанными Фотием Александру I во время аудиенции. После этого Фотий направил царю еще ряд посланий, в которых подвергалась критике вся та политика в религиозной сфере, которую Александр I проводил в течение почти всего своего царствования. Для этого требовалась горячая вера и незаурядное мужество, поскольку такого рода обличения могли закончиться для Фотия опалой и ссылкой. Царь прислушался к советам архимандрита.
Попытки Голицына запугать Фотия привели к тому, что в апреле 1825 года в доме Орловой-Чесменской Фотий предал анафеме князя за оскорбление церкви и государя. Министр духовных дел, отвечающий за положение в церкви, оказался отлучен от этой самой церкви. Это был грандиозный скандал. 15 мая 1824 года князь Голицын был отстранен от должности министра духовных дел и народного просвещения, а само министерство было упразднено. Реальная власть в сфере церковно-религиозных отношений, просвещения и цензуры перешла к представителям православной оппозиции. В дальнейшем именно их позиция оказала определяющее влияние на выбор политики в сфере образования и религии в царствование Николая I. Решающую роль в этих событиях сыграл архимандрит Фотий. Это был переломный момент в идейных исканиях самодержавной власти, которая отныне и вплоть до 1917 года больше не пыталась искать духовной опоры для своей политики в неправославных течениях.
Ещё в 1822 году Фотий был назначен архимандритом первоклассного Юрьева монастыря, который был одной из древнейших русских обителей, основанных в 1030 году В 1827 году Император Николай I дал согласие на то, чтобы архимандрит Фотий пожизненно оставался настоятелем Юрьева монастыря.
А.Ю. Минаков
