Сведения об использовании огнеметных средств относятся еще ко времени античности. Затем эти технологии были заимствованы византийской армией. Ромеи каким-то образом поджигали вражеский флот уже в 618 году, во время осады Константинополя, предпринятой аварским каганом в союзе с иранским шахом Хосровом II.
Изобретателем «греческого огня» был сирийский инженер Каллиник, беженец из захваченного арабами Гелиополя (совр. Баальбек в Ливане). В 673 году он продемонстрировал свое изобретение василевсу Константину IV и был принят на службу.
Это было поистине адское оружие, от которого не было спасения: «жидкий огонь» горел даже на воде.
Основу «жидкого огня» составляла природная чистая нефть. Точный его рецепт остается секретом по сей день. Впрочем, намного важнее была технология использования горючей смеси. Требовалось точно определить степень подогрева герметически закрытого котла и силу давления на поверхность смеси воздуха, нагнетаемого с помощью мехов. Котел соединялся со специальным сифоном, к отверстию которого в нужный момент подносился открытый огонь, кран котла открывался, и горючая жидкость, воспламенившись, изливалась на вражеские суда или осадные машины. Сифоны обычно изготовлялись из бронзы. Длина извергаемой ими огненной струи не превышала 25 метров.
Нефть для «жидкого огня» добывалась в том числе и в Северном Причерноморье и Приазовье, где археологи в изобилии находят черепки от византийских амфор со смолистым осадком на стенках. Эти амфоры служили тарой для перевозки нефти, идентичной по химическому составу керченской и таманской.
Изобретение Каллиника было испытано в том же 673 году, когда при его помощи был уничтожен арабский флот, впервые осадивший Константинополь. По словам византийского историка Феофана, «арабы были потрясены» и «бежали в великом страхе».
С тех пор «жидкий огонь» не раз выручал столицу Византии и помогал ромеям выигрывать сражения. Василевс Лев VI Мудрый (866–912) с гордостью писал: «Мы владеем различными средствами — как старыми, так и новыми, чтобы уничтожить вражеские суда и людей, сражающихся на них. Это огонь, приготовляемый для сифонов, из коих он мечется с громовым шумом и дымом, сжигающий суда, на которые его направляем».
Русы впервые познакомились с действием «жидкого огня» во время похода на Константинополь князя Игоря в 941 году. Тогда столицу Ромейской державы осадил большой русский флот — около двухсот пятидесяти ладей. Город был блокирован с суши и с моря. Византийский флот в это время находился далеко от столицы, воюя с арабскими пиратами в Средиземноморье. Под рукой у византийского императора Романа I Лакапина было только полтора десятка судов, списанных на берег из-за ветхости. Тем не менее василевс решил дать русам сражение. На полусгнившие посудины были установлены сифоны с «греческим огнем».
Завидев греческие корабли, русы подняли паруса и устремились навстречу. Ромеи поджидали их в бухте Золотого Рога.
Русы смело пошли на сближение с греческими судами, намереваясь взять их на абордаж. Русские ладьи облепили корабль ромейского флотоводца Феофана, шедший впереди боевого строя греков. В этот момент ветер внезапно стих, на море установился полный штиль. Теперь греки могли без помех использовать свои огнеметы. Мгновенная перемена погоды была воспринята ими как помощь свыше. Греческие моряки и солдаты воспрянули духом. И вот с окруженного русскими ладьями корабля Феофана во все стороны полились огненные струи. Горючая жидкость разлилась по воде. Море вокруг русских судов как будто внезапно вспыхнуло; несколько ладей разом запылали.
Действие ужасного оружия потрясло Игоревых воинов до глубины души. В один миг все их мужество исчезло, русами овладел панический страх. «Увидев такое, — пишет современник событий, епископ кремонский Лиутпранд, — русы тут же стали бросаться с кораблей в море, предпочитая утонуть в волнах, нежели сгореть в пламени. Иные, обремененные панцирями и шлемами, шли на дно, и их больше не видели, некоторые же державшиеся на плаву сгорали даже посреди морских волн». Подоспевшие греческие корабли «довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а еще больше взяли живыми» (Продолжатель Феофана). Игорь, как свидетельствует Лев Диакон, спасся «едва ли с десятком ладей», которые успели пристать к берегу.
Так наши предки познакомились с тем, что мы теперь называем превосходством передовых технологий.
«Олядний» (олядия по-древнерусски, — ладья, корабль) огонь надолго сделался на Руси притчей во языцех. В Житии Василия Нового говорится, что русские воины вернулись на родину, «чтобы рассказать, что с ними было и что они потерпели по мановению Божию». Живые голоса этих опаленных огнем людей донесла до нас «Повесть временных лет»: «Те же, кто вернулся в землю свою, поведали о случившемся; и об оляднем огне говорили, что это молнию небесную греки имут у себя; и, пуская ее, жгли нас, и сего ради не одолели их». Рассказы эти неизгладимо врезались в память русов. Лев Диакон сообщает, что даже тридцать лет спустя воины Святослава все еще не могли без дрожи вспоминать о жидком огне, так как «от своих старейшин слышали», что этим огнем греки превратили в пепел флот Игоря.
Сергей Эдуардович Цветков