Статья доктора философских наук В.Ю. Даренского, в которой он обобщает информацию по теме переселения выходцев из Западной Украины на Донбасс. Как переселенцы встроились в новую жизнь? Как проходил социальный эксперимент по «советизации» западно-украинских переселенцев? Что за соглашение об «обмене населением» было подписано между СССР и Польшей еще во время Великой Отечественной войны? В чем была суть операции «Запад», которую в 1947 г. советские органы госбезопасности провели в ряде регионов УССР?
Еще в советское время на Донбассе часто можно было встретить людей – выходцев из Западной Украины, либо их потомков. Встречались они достаточно часто, поэтому можно было сделать вывод о том, что имело место какое-то достаточно большое переселение в прошлом. Однако до настоящего времени не удается найти какую-либо статистику по этому вопросу. Научных исследований этой темы также практически нет, за исключением фактически единственной статьи А.С. Мартынова «Переселенцы из Западной Украины в Донбассе», а также интервью доктора исторических наук Дмитрия Билого (Донецк) 2012 года. В частности, Д. Билый предположил, что до 25 процентов населения Донбасса могут быть потомками переселенцев из Западной Украины (Историк Дмитрий Билый: «Примерно 25% Донбасса – галичане по происхождению» //https://leg0ner.livejournal.com/625797.html). Конечно, эта цифра очень завышена, однако вместе с тем она указывает, что этот контингент людей был достаточно значительным.
В данной статье мы кратко обобщим имеющиеся данные по этой теме, а также некоторые собственные наблюдения, поскольку они также являются важным свидетельством об этих людях.
Еще в 1939-1940 г., т.е. сразу после присоединения Западной Украины к СССР, на Донбасс были направлены тысячи западно-украинских переселенцев, которых планировали устроить на работу в угольной промышленности Донбасса и обеспечить их социализацию внутри советского общества. Взаимодействие западно-украинских пролетариев и крестьян, исповедовавших «отсталую», «буржуазную» идеологию, с рабочим классом Донбасса рассматривалось тогдашним руководством СССР как стратегический инструментарий интеграции Западной Украины в Советский Союз. Осенью 1939 г. первые партии переселенцев из Западной Украины прибыли в Донбасс. Уже в ходе организации переселения возникла напряженность между переселенцами и принимавшими (сопровождавшими) их донбассовцами. Один из донецких кадровиков впоследствии вспоминал: «На долю мою пришлось брать этих людей, но сколько я не живу на свете вот уже 36 лет, не имел никогда столько неприятностей, сколько во Львове» (Мартынов А.С. Переселенцы из Западной Украины в Донбассе: проблема социально-культурной и политической адаптации (1939-1940) // http://mkonf.iriran.ru/archive.php?id=59). Количество прибывших в Донбасс из западных областей уже к концу 1939 г. насчитывало около 17 тыс. человек.
В 1940 г. этот процесс продолжился, причем возникли уже более серьезные противоречия между переселенцами, местной администрацией (обком, руководство шахт и трестов) и местными рабочими. Уже в конце 1939 г. проявились большие различия (социально-бытовые, социально-психологические, политические, национальные) между переселенцами и местными донбасскими жителями. Западно-украинские переселенцы (особенно поляки) были недружественно настроены к Советской власти, не имели опыта работы в тяжелой промышленности и соответствующей квалификации, им были непривычны нормы и порядки организации труда в СССР. Присутствовавшие среди переселенцев «антисоветские элементы» (зачастую они были реальными, а не вымышленными) стали организовывать массовый невыход на работу и побеги из Донбасса на Западную Украину. Это привело к тому, что уже в 1940 г. региональные власти по прямому поручению ЦК КП(б)У должны были принять административные меры.
Саботаж работы на предприятиях со стороны переселенцев стал приобретать массовый характер еще в конце 1939 г. Так, на тресте «Чистяков-антрацит» группа из 9 человек отказалась работать и решила пешком пойти во Львов. На трест «Куйбышев-уголь» 4-5 ноября 1939 г. прибыло 420 переселенцев, которые также отказывались работать под предлогом болезней, поскольку раньше работали парикмахерами, портными. «С ними долго возились на шахте…», – говорится в материалах обкома. В декабре 1939 г. на тресте «Макеевуголь» (шахта имени Ленина) некий организатор, исключенный ранее из комсомола, сагитировал группу переселенцев в 30 человек уехать обратно во Львов.
В целом социальный эксперимент по «советизации» западно-украинских переселенцев путем их трудоустройства в промышленности Донбасса на рубеже 1939-1940 гг. не принес ожидаемых результатов. С экономической точки зрения, ввиду профессиональной неподготовленности переселенцев и их массового уклонения от работы, использование прибывших из Западной Украины трудовых резервов не дало существенного эффекта. В то же время «советизация» переселенцев и приобщение их к образу жизни классического советского рабочего наталкивалась на исторически сложившиеся архетипы и стереотипы. В итоге взаимодействие между западными украинцами и донбассовцами скорее доставило обоюдные проблемы как представителям двух региональных социумов, так и советско-партийным структурам. В июле 1939 г. УНКВД Ворошиловградской области обезвредило националистическую молодежную организацию «Черная лента», которая изготовляла и распространяла антисоветские листовки и готовила террористические акты против партийно-советского актива.
Уже после войны, в 1946 г. Польская армия осуществляла акции подавления деятельности украинского националистического подполья, в частности в следующих селах: Терка (30 жертв), Бжозовець округ Чашина (9 жертв), Суровичны Поляны (9 жертв), Карликов (14 жертв), Мхава. Кровавой была резня в Завадке Мороховской, где 56 жителей села были убиты солдатами. На 31 октября 1946 года из СССР в Польшу было переселено почти 1,1 млн. поляков и евреев (из них 810 415 чел. с территории УССР). Процесс обмена населением был взаимным: 28 апреля 1947 года началась знаменитая операция «Висла» – действия польских властей по переселению непольского славянского населения (галичан, лемков). Соглашение об «обмене населением» было подписано еще во время войны, в 1944 году. Конечно, реализовывать его в полном объеме начали уже после войны – в 1946 году Украинская ССР, Белорусская ССР и Литовская ССР соглашались разместить на своих территориях переселяемых из Польши русских, украинцев, белорусов и литовцев (по оценкам историков, в результате из СССР в Польшу переехали около 1,8 млн человек, а из Польши в Советский Союз — порядка 530 тыс.) Здесь уместно добавить свидетельство из «устной истории». Мой дед, Доренский Василий Михайлович, в 1946 году был командирован в Галичину для получения крепежного леса для шахт Ворошиловградской области. Там на ж\д вокзале г. Львова он наблюдал большие толпы плачущих людей, которых куда-то перевозили. Из общения с ними он узнал, что их везут из родных мест из Польши. Это были лемки, которые ранее проживали на территориях до самого Кракова. Поскольку их везли дальше на восток, то многие из них оказались и на Донбассе.
В свою очередь, я встретил потомков этих людей, когда учился в 1990-е годы в Донецком университете. Это было несколько моих однокурсников из Тельмановского района Донецкой области. Они даже еще знали родной лемковский диалект, которому научились от бабушек, и называли себя не украинцами, а русинами. Последний факт очень важен, т.к. показывает исконную идентичность этих людей. Лемковскую фразу-ругательство «Няй бо тя шляк трафыв» [«Чтоб тебя удар хватил»] я помню до сих пор.
Министр госбезопасности УССР Сергей Савченко в 1947 году предложил руководству МГБ СССР провести операцию по массовому выселению с Западной Украины лиц, связанных с бандеровским бандподпольем, и тем самым подорвать материальную и социальную базу националистического движения. 21 октября 1947 года советские органы госбезопасности провели в ряде регионов УССР операцию «Запад». Несколько десятков тысяч лиц, связанных с бандподпольем ОУН-УПА*, были переселены во внутренние области Советского Союза. Однако большинство из них жили в Сибири и на Урале только до смерти Сталина в 1953 году, а после вернулись в УССР. Поскольку в родные места им переселяться было запрещено, то они возвращались на Донбасс, где можно было найти работу с высокой зарплатой, а также в Николаевскую и Одесскую область.
Снова уместно личное свидетельство. В 2010 году я вел занятия в филиале моего университета в г. Николаеве. На рынке Николаева я вдруг услышал среди продавцов чистый галичанский диалект. Из разговора с ними я с удивлением узнал, что они вовсе не приезжие, а местные – из пригородных сел, а их предки были сюда привезены и расселены под Николаевом после войны. Такие же галичанские села есть и под Одессой.
Далее обратимся к уже упомянутому доктору исторических наук Дмитрию Билому, который в своем интервью рассказал следующее: «Помню рассказ своей матери, которая управляла детским садом при шахте и имела доверительные контакты с руководством. Так вот, в 1940-х на Западной Украине устраивали облавы, во время “гаивок” (от слова “гай” – лес), например, хватали молодежь и в вагонах везли на Донбасс. Многие из этих молодых людей совершили самоубийство – в основном бросались в шахту: не станем работать – и все. Но большинство работало, конечно. Другой источник мигрантов из Западной Украины – жертвы депортаций из Лемковщины, как следствие соглашений об обмене населением с правительством Польской Народной Республики. И третье – были и такие, кто приезжал на Донбасс добровольно, с намерением спрятаться от МГБ, затеряться среди населения. А еще – бывшие бойцы УПА [Украинская повстанческая армия], которым после освобождения из заключения не позволяли возвращаться на родину.
Когда-то я участвовал в этнографической экспедиции, собирали вышиванки и другие экспонаты для одного сельского музея. И нам говорили, что там и там живут западенцы, они еще вышивают, а мы – нет. Они до сих пор живут компактно, например, – Октябрьское, Казацкое Новоазовского района Донецкой области – на 90% лемков, Звановка под Артемовском.
Наконец, там почти в каждом селе существует квартал, где живут выходцы из Западной Украины. Их просто привезли поездом, высадили в степи – вот ваша новая родина, обустраивайтесь, как можете… И они прижились, стараясь сохранять свои обычаи и традиции, как в Казацком и Октябрьском, где крестьяне греко-католики построили церкви в лемковском стиле. То есть в селах эта галицкая региональная идентичность сохранилась лучше. Зато в городах галичане, как показывает мой опыт 1990 года, стали неофитами, более русскими, чем русские, советские и донецкие вместе взятые, и при каждом удобном случае демонстрировали свое верноподданичество» (Историк Дмитрий Билый: «Примерно 25% Донбасса – галичане по происхождению» // https://leg0ner.livejournal.com/625797.html).
В качестве характерного примера Д. Билый называет ЯКХЗ – т.е. Ясиновский коксохимический завод: «В народе его называли “Бандеры”, там в поселке – одном из крупнейших в Макеевке – жили почти исключительно выходцы из Западной Украины». А вот о Донецком университете: «Василий Алексеевич Пирко – из Стрыя, завкафедрой историографии исторического факультета Донецкого национального университета, лучший знаток исторических источников региона. Его вывезли юношей. Василий Алексеевич умер летом прошлого года. Его отпели в греко-католической церкви в Донецке, а завещал он похоронить себя в Стрые. Штат Донецкого университета регулярно пополняли выходцы из Львова – химики, физики, математики, филологи. Вообще те галичане, которые работали в сфере высшего образования, своей идентичности не чурались» (Историк Дмитрий Билый: «Примерно 25% Донбасса – галичане по происхождению» // https://leg0ner.livejournal.com/625797.html).
И снова личное дополнение. Упомянутый выше В.А. Пирко был моим фактическим руководителем дипломной работы в университете, поскольку я как раз специализировался по его кафедре историографии, источниковедения и методики преподавания истории (это её полное название). Сам В.А. Пирко преподавал палеографию, поэтому мы её называли «пиркография», и это предмет было очень трудно сдать, т.к. он спрашивал по-настоящему. Нам всем пришлось научиться писать всеми стилями, начиная с древнерусского (самым трудным был стиль барокко, где славянские буквы пишутся почти как арабская вязь). Иначе сдать зачет ему было просто невозможно.
В.А. Пирко отличался не только требовательностью, но и очень хорошими душевными качествами. Мне повезло, что это был самый первый зав. кафедры, которого я увидел в своей жизни. Теперь, когда я сам зав. кафедры, то невольно ориентируюсь на него. Другим галичанином был М.Г. Сенив, он заведовал кафедрой латинского языка. Он мне дал попользоваться очень хорошим учебником латинского языка. Но сдавали мы зачет по латыни преподавателю Н.С. Постовой – тоже галичанке по происхождению, что было очень заметно по её «окающему» акценту. Она запомнилась тем, что на первом занятии просто прочитала лекцию о Древнем Риме – намного лучше, чем это делали у нас на истфаке. Эти двое латинистов – М.Г. Сенив и Н.С. Постовая – очевидно, когда-то были отправлены из Львовского университета в Донецкий создавать кафедру латинского языка.
К сожалению, статистика по общему количеству выходцев из Западной Украины на Донбассе и их потомков – до настоящего времени отсутствует. Возможно, её можно будет исследовать, опираясь на архивные данные в будущем. На настоящий же момент можно только ограничиться этим очерком.
*«Украинская повстанческая армия» (УПА) — украинская организация, признанная экстремистской и запрещённая на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).
В.Ю. Даренский